Солнце над рекой Сангань

— У нас нет такого злодея, как Чэнь У в деревне Мынцзягоу, который отбирал бы у людей последние медяки, бил, насиловал, — говорили активисты: Чэнь У прятал оружие, патроны, убил районного партийного работника и милиционера, проводил в поле собрания с агентами японской тайной полиции. Все его преступления были подтверждены свидетелями, народ знал о них и провел борьбу до конца. В Теплых Водах нет ни такого злодея, ни такого крупного помещика, как Ли Гун-дэ из деревни Байхуай, у которого свыше ста циней земли да еще большая мельница. Будь у нас такой помещик, отобрали бы мы столько земли, все дворы стали бы середняцкими. Это подняло бы весь народ.

Так активисты и не пришли ни к какому решению.

Вэнь Цай посоветовал им прислушаться к тому, что говорит народ, не торопясь, однако, с выводами, а если настоящего врага не найдется, передел можно провести без борьбы. От такого совета настроение у активистов упало, беседа прекратилась, и все разошлись, чтобы подготовиться к вечернему собранию.

После их ухода Вэнь Цай написал отчет о работе в Теплых Водах, запрашивая о ней мнение района. Он не собирался знакомить бригаду со своим докладом, а заложил его в записную книжку в ожидании оказии, чтобы переслать непосредственно в район.

Затем Вэнь Цай стал обдумывать свое выступление на предстоящем собрании, не считаясь, конечно, с нелепым, по его мнению, протестом Ху Ли-гуна против таких речей; пока крестьяне ничего не знают, у них не хватит смелости подняться на борьбу.

Ху Ли-гун требует жарких схваток, но лишь мелкая буржуазия строит свои суждения на песке. Соглашаясь с тем, что у него самого мало опыта, Вэнь Цай, однако, не хотел признать, что товарищи по бригаде могли стоять выше его, что их ничтожный опыт мог иметь какое-то значение. Опыт без обобщения, без теоретической основы остается поверхностным и не может служить опорой в борьбе. Товарищи легче, чем он, сближаются с крестьянами, но если бы даже они проводили с ними целые дни, это не дало бы им уменья руководить массами, влиять на них, владеть их настроениями, удовлетворять их запросы.

Ведь вот председатель Мао понимает китайский народ, выдвигает своевременно все проблемы, но разве он проводит с народом целые дни? Интересы народа нужно брать в целом, всесторонне охватывать все вопросы, не упорствуя в чем-нибудь одном. Молодежь слишком переоценивает свои знания. Члены бригады полуинтеллигенты, это бывшие рабочие или крестьяне, что создает разнобой и трудности в работе. Вэнь Цай понимал, что он должен поддержать их, объединить, помочь, и поэтому довольно искренно шел на уступки.

В конце концов одиночество наскучило ему. Он вышел на улицу.

ГЛАВА XXIII Вэнь Цай пошел к массам

На углу безлюдной улицы сидели, перешептываясь, две женщины. При виде Вэнь Цая они замолчали и стали следить за ним глазами. «Любят женщины поболтать, — подумал Вэнь Цай, — но почему они здесь среди бела дня? Почему не работают?» Как только он прошел мимо, они снова зашептались. Ему даже показалось, что они говорят о нем, хотя он не разобрал слов, да и не понял бы их. Подавив любопытство, он пошел дальше, делая вид, что не обращает на них внимания.

У театральной площадки под акацией сидел торговец арбузами, возле него примостилось на корточках несколько стариков. Из окна сыроварни высунулась молодая женщина. Оглядев Вэнь Цая, она обернулась и что-то сказала. Вэнь Цай не знал, куда ему направиться, чем заняться. Купить арбуз? Неудобно. Он подошел к классной доске, пробежал глазами статью, которую читал еще утром. Она была переписана красиво и четко учителем Лю, которого Вэнь Цаю хвалил Ли Чан.

Вэнь Цай чувствовал на своей спине взгляды стариков, в окне сыроварни появились уже две головы, ему стало не по себе. Он направился к школе в надежде найти там Ху Ли-гуна: юноша обучал детей песням и разучивал с ними пьесу «Кнут деспота». Прежде он работал в театральной бригаде, да и сейчас не потерял интереса к этому делу.

Но на школьном дворе было тихо. Из комнаты у самых ворот вышел человек в короткой куртке и почтительно пригласил Вэнь Цая войти:

— Заходите, посидите… Прошу вас… Окажите любезность…

— У вас еще идут уроки? — задал вопрос Вэнь Цай.

— Да, занятия еще не кончились.

Вэнь Цай прошел вслед за незнакомцем в комнату, по-видимому, приемную. На квадратном столе, у окна, стояла подставка для шляп и часы с боем в стеклянном футляре. На стене, напротив входа, висели два портрета: литографированный — Сунь Ят-сена и тушью — председателя Мао. На блестящей бумаге по обе стороны портретов были выведены лозунги: «Служим народу», «Развернем культурную работу новой демократии». Под лозунгами висели пестрые ученические рисунки и сочинения. У стены слева стоял длинный низкий шкаф, на котором лежал узел с постелью. С правой стороны были прикреплены два ряда кнутов с красными и розовыми бумажными цветами — реквизит к пьесе «Кнут деспота».

Незнакомец предложил Вэнь Цаю сесть и налил ему чашку чая:

— Прошу вас, выпейте… Мы люди простые.

— Ты из здешней школы? — спросил Вэнь Цай.

— Да, да, я здешний.