Солнце полуночи

– Ну и как, часто? – спросила Белла, не глядя на меня.

Меня так захватил этот грандиозный образ будущего, что я не сразу понял ее.

– Хмм?

Она не оборачивалась.

– Часто ты являлся сюда?

А, вот оно что. Пора собираться с духом. Пора проявить честность, какими бы ни были последствия. Но после сегодняшнего дня я почти не сомневался, что в конце концов она меня простит. Буду надеяться.

– Я прихожу почти каждую ночь.

Она круто обернулась, ее взгляд был удивленным:

– Зачем?

Честность.

– Интересно смотреть на тебя, когда ты спишь. Ты говоришь во сне.

– Нет! – ахнула она. Кровь прихлынула к ее щекам и не остановилась на них, а окрасила даже лоб до самых волос. В комнате на бесконечно малую величину прибавилось тепла, ее румянец нагрел воздух вокруг нее. Она прислонилась к кухонному столу за ее спиной, схватилась за него так крепко, что костяшки пальцев побелели. Пока что я видел на ее лице только шок, но не сомневался, что скоро проступят и другие эмоции.

– Очень сердишься?

– Смотря… – выпалила она задыхаясь.

Смотря на что? Что могло бы стать смягчающим обстоятельством для моего преступления? Что сделало бы его более или менее ужасным? Досадно было думать, что она не спешит вынести суждение, не узнав прежде в точности, насколько малопристойными были мои наблюдения. Неужели она решила, что я испорчен, как какой-нибудь похотливый любитель подглядывать? И что я глазел на нее из темноты, надеясь, что она обнажится? Если бы меня могло стошнить, именно это и произошло бы сейчас.

Поверит ли она, если я попытаюсь объяснить, как мучился в разлуке с ней? Смог бы хоть кто-нибудь поверить, какие беды я представлял себе, боясь, что с ней что-нибудь случится? Все эти угрозы выглядели неправдоподобно. И все же если бы сейчас мне пришлось расстаться с ней, меня изводили бы те же мысли о тех же маловероятных опасностях.

Прошло несколько долгих секунд, микроволновка запищала, объявляя, что справилась с работой, но Белла молчала.

– М? – напомнил о себе я.

Белла застонала.

– …что ты слышал!

Какое же облегчение нахлынуло на меня!

Она не поверила, что я способен на гнусное подглядывание. Ее тревожило и смущало только то, что я мог случайно услышать от нее. Ну, на этот счет было легко ее успокоить. Она не сказала ничего такого, чего стоило бы стыдиться. Вскочив, я бросился к ней, чтобы взять за руки. И сам затрепетал от радости, сумев сделать это так легко.

– Не расстраивайся! – попросил я. Она не поднимала глаз. Я наклонился, чтобы наши лица оказались на одном уровне, и дождался, когда она ответит на мой взгляд.

– Ты скучаешь по маме и волнуешься за нее. А когда идут дожди, – негромко объяснил я, – их шум мешает тебе уснуть. Раньше ты часто говорила о своем прежнем доме, теперь уже реже. Однажды ты пробормотала «слишком уж зелено».

Я тихонько засмеялся, пытаясь вызвать у нее улыбку. Наверняка теперь она поймет, что ей вовсе незачем сгорать от стыда.

– А что еще? – спросила она, требовательно подняв бровь. И слегка отвернулась, опустив глаза и снова метнув взгляд в меня, так что я понял, что ее тревожит.

– Ты повторяла мое имя, – признался я.

Она втянула воздух и медленно выпустила его.

– Часто?

– Для тебя «часто» – это сколько?

Она уставилась в пол.

– О нет…

Я осторожно обнял ее обеими руками за плечи. Она приникла к моей груди, все еще пряча лицо.

Неужели она не поняла, что я лишь радовался, слыша из ее уст свое имя? Ведь оно стало одним из моих самых любимых звуков – вместе с шорохом ее дыхания, с биением ее сердца…

Свой ответ я прошептал ей на ухо:

– Тебе незачем смущаться. Если бы я только мог видеть сны, они были бы о тебе. И я бы нисколько не стыдился.

Как мне когда-то хотелось увидеть ее во сне! Как я изнывал от этого желания! А теперь реальность оказалась лучше сновидений. Я бы ни за что не упустил ни единой ее секунды ради пребывания в забытьи любого рода.

Она слегка расслабилась. Вместе со вздохом у нее вырвался радостный, почти мурлыкающий звук.

Возможно ли такое? Меня никак не накажут за все мое возмутительное поведение? Казалось, я получил не просто награду. Я же знал, что на мне лежит тяжкая вина, которую я обязан искупить.

Я не сразу заметил еще один звук помимо стука ее сердца рядом со мной. Машина подъехала к дому, послышались приглушенные мысли водителя. Усталого после долгого дня. Предвкушающего ужин и уют, который предвещали тепло освещенные окна. Но я не мог сказать точно, о чем он думает.

Мне не хотелось уходить. Прижавшись щекой к голове Беллы, я ждал, когда и она услышит отцовскую машину. Она вдруг замерла.

– Ничего, если твой отец застанет меня здесь?

Она помедлила в нерешительности.

– Даже не знаю…

Я быстро коснулся губами ее волос и со вздохом разжал объятия.

– Значит, в другой раз…

Я выскользнул из кухни и взлетел по лестнице в темноту узкого коридора между спальнями, где однажды побывал, когда искал одеяло для Беллы.

– Эдвард! – громким шепотом позвала она из кухни.

Я засмеялся – лишь настолько громко, чтобы дать ей понять, что я рядом.