Солнце полуночи

Я пропустил момент знакомства, когда Элис и Джаспер представились настроенному крайне подозрительно Карлайлу, испуганной Эсме и враждебной Розали. Их всех встревожил воинственный вид Джаспера, но Элис точно знала, какие слова рассеют тревогу. Разумеется, она знала, что именно надо сказать. Она просмотрела все возможные варианты этой знаменательной встречи и выбрала из них лучший. Не случайно нас с Эмметтом в это время не было дома. Элис предпочла, чтобы встреча прошла как можно более гладко в отсутствие главных защитников семьи.

С трудом верилось, что так прочно в нашей семье они обосновались всего за несколько дней, до нашего с Эмметтом возвращения. Мы оба были потрясены, Эмметт изготовился к бою в ту же секунду, как только увидел Джаспера. Но Элис кинулась вперед и обняла меня еще до того, как кто-нибудь из нас успел вымолвить хоть слово.

Я не испугался порыва, который можно было расценить как нападение. В мыслях она была настолько уверена во мне, так полна любви ко мне, что я уж было решил, что впервые во второй жизни потерял память. Потому что эта миниатюрная бессмертная досконально знала меня, лучше, чем кто-либо в моей нынешней или прежней семье. Да кто она такая?

«О, Эдвард! Неужели! Брат! Наконец-то мы вместе!»

А потом, продолжая крепко обнимать меня за талию и вынудив меня самого нерешительно положить руки ей на плечи, она стремительно пролистала в мыслях события своей жизни с самого первого до нынешнего момента, а потом дальше в будущее, показывая главное, что случится в первые несколько лет нашей общей жизни. Было так странно в тот же миг осознать, насколько хорошо я знаю ее.

– Эмметт, это Элис, – сказал я брату, все еще обнимая мою новоявленную сестру. Агрессивная поза Эмметта сменилась растерянной. – Она из нашей семьи. А это Джаспер. Ты его полюбишь.

С Элис было связано столько воспоминаний, столько чудес и явлений, парадоксов и загадок, что даже для того, чтобы пересказать Белле ключевые моменты, мне понадобилось бы время до конца недели. Так что я решил ограничиться несколькими подробностями попроще, практического свойства.

– Особенно развито у нее чутье на нелюдей. Так, она всегда предвидит приближение другой стаи нам подобных. И угрозу, которую они могут представлять.

Элис пополнила число защитников семьи.

– А разве… таких, как вы, много? – спросила Белла, похоже, слегка потрясенная этой мыслью.

– Нет, не много, – заверил я. – Но большинству чужд оседлый образ жизни. Только те, кто, как мы, отказались от охоты на человека, – я вскинул бровь и пожал Белле руку, – могут достаточно долго сосуществовать с людьми. Нам удалось найти единственную семью, такую же, как наша. – В одной деревушке на Аляске. Некоторое время мы жили вместе с ними, но нас было так много, что со временем мы стали привлекать внимание. – И вдобавок Таня, матриарх того клана, была настойчива вплоть до домогательства. – Тем из нас, кто живет… иначе, свойственно объединяться.

– А остальные?

Мы подъехали к ее дому – он был пуст, свет в окнах не горел. Я припарковался на обычном месте и заглушил двигатель. Внезапная тишина создала в темноте особенно интимную атмосферу.

– В большинстве своем кочуют с места на место, – ответил я. – Все мы порой ведем такой образ жизни. Как любой другой, он приедается. Но время от времени мы неизбежно сталкиваемся с себе подобными, потому что большинство из нас предпочитает север.

– Почему?

Я усмехнулся и легонько толкнул ее локтем в бок.

– Неужели сегодня ты весь день не открывала глаз? Думаешь, я способен разгуливать по улицам при свете солнца, не создавая аварий? Потому-то мы и выбрали полуостров Олимпик – одно из самых бессолнечных мест на планете. Приятно иметь возможность выходить из дома днем. Ты не представляешь себе, как может надоесть за восемьдесят с лишним лет ночная темнота.

– Значит, вот откуда берутся легенды? – Она кивнула себе.

– Вероятно.

Точный источник легенд мне был известен, но в такие подробности вдаваться не хотелось. Вольтури очень далеко и слишком поглощены своей ролью полиции вампирского мира. На жизнь Беллы они никак не повлияют, если не считать преданий, которые сами распустили, чтобы оберегать частную жизнь бессмертных от нежелательного вторжения.

– А Элис, как и Джаспер, пришла из другой семьи? – спросила Белла.

– Нет, в этом и заключается тайна. Элис вообще не помнит своей человеческой жизни.

Я видел самое первое из ее воспоминаний. Яркое утреннее солнце, легкий туман рассеивается в воздухе. Вокруг спутанная трава, раскидистые дубы затеняют низину, в которой она проснулась. А помимо этого – ничего, ни ощущения своей личности, ни цели. Она смотрела на свою бледную кожу, мерцающую на солнце, и не знала, кто или что она такое. И тут ее посетило первое видение.

Мужское лицо, свирепое, но вместе с тем опустошенное, покрытое шрамами, но прекрасное. Темно-красные глаза и грива золотистых волос. Вместе с этим лицом явилось глубокое чувство принадлежности. А потом она увидела, как незнакомец произносит имя.

Элис.

Ее имя, поняла она.