Солнце Правды. Современный взгляд на Апокалипсис святого Иоанна Богослова

Тут требуется, однако, некое уточнение, касающееся природы воли, чтобы было вполне понятно, как могут сосуществовать в едином Лице, божественном по своей природе (ввиду Своего происхождения), различные воли и энергии действования, относящиеся к двум несходным по своим свойствам природам? Не значит ли это, что, отбросив, как еретическое, суждение о синтетической природе Богочеловека Иисуса Христа, мы вынуждены будем либо расчленить Его Лицо на два «Я», два самосознания, либо прийти к еще худшему, чем вышеозначенный, синтезу самосознаний единого Лица? Однако это невозможно ни в том, ни в другом случае, потому что самосознание «я» по самой своей природе едино и неделимо. Что касается воли, то она, как способность к выбору цели деятельности и внутренним усилиям, необходимым для её осуществления, являет собой специфический акт, несводимый к власти актуальных потребностей физической природы или импульсивных действий. Главное в волевом акте заключается в осознании ценности действий, направленных для достижения цели: не переживания типа «я хочу», а чувство «надо», «я должен». Если первое всецело диктуется природой (естественной или извращённой), то второе в значительной степени связано с психическими факторами личности, как функции процессов мышления или представлений. Однако же воля не сводится к сознанию и деятельности как таковой, ибо не всякое сознательное действие является волевым, а только то, которое базируется на свободном выборе из альтернативных идей той, которая согласуется с системой ценностей, соответствующей принципам и нормам данной личности. Таким образом, воля является производной функцией ума и относится к деятельной сфере человеческого духа с его самосознанием, освещающим ум, являющимся его, так сказать, озарением. Следовательно, Богочеловек Иисус Христос, будучи Богом по происхождению, действует сообразно и в человеческой природе, так что Его самосознание, освещая ум Его человеческого естества (без изменения его свойств), делает его совершенным, как образ и подобие Божества. Таким образом, единое Божественное Лицо Иисуса Христа являет Себя в двух природах, Божественной и человеческой, оставаясь самотождественным Себе, как II Лицу Бога-Троицы.

Остановимся теперь несколько подробнее на монофизитских и монофилитских отклонениях от Православия, которое было осуждено свв. Отцами (не только последних четырёх Вселенских Соборов, начиная с Халкидонского, но по сути всех семи) – с какого момента это отклонение начинается и в чём именно состоит.

IV. МОНОФИЗИКО-ФИЛИТСКОЕ ОТКЛОНЕНИЕ ОТ ПРАВОСЛАВИЯ, ОСУЖДЁННОЕ СВЯТЫМИ ОТЦАМИ СЕМИ ВСЕЛЕНСКИХ СОБОРОВ

Поскольку мы рассматриваем проблему диалога с современными монофизитами, то важно уточнить, кого они сами почитают за своих отцов, или кто является наиболее точным выразителем бесспорных для них догмагических истин, из которых они исходят в своём неприятии халкидонской доктрины, а также и постановлений всех последующих соборов (т.е. не признавая из семи имевших место Вселенских Соборов четыре последних)? Как известно, эти Соборы осудили и отвергли как еретические все монофизитские и монофилитские отклонения от Православия по христологическому вопросу.

Оказывается, что таким бесспорным авторитетом для них является Антиохийский патриарх Севир, живший в конце V и начале VI в. Он снабдил монофизитское учение о Христе своими трудами, изобилующими точными формулировками, которые как раз и составляют то официальное научное наследие, на которое они опираются в своей оппозиции соборным постановлениям и на основании чего они не признают их действительными. Вот как, например, высказывался по этому поводу наш современник, нехалкидонистский богослов Сирийской Церкви Индии священник М. В. Георг:

«Исторически мы – дохалкидониты, принимающие в качестве вселенских только три первых Собора... Все позднейшие Соборы мы почитали Соборами отдельных братьев. Настанет великий день, когда соберётся четвёртый Вселенский Собор всего христианства и сформулирует веру всей Церкви. Тогда богословие отца VI века, Севира, будет выдвинуто как изложение нашей веры» (8).