Солнце Правды. Современный взгляд на Апокалипсис святого Иоанна Богослова

Иоанн в лице старца, обратившегося к нему с вопросом, опять видел себя самого: того внутреннего Иоанна, который сподобился занять в Царствии Небесном престол в числе избраннейших двадцати четырёх старейшин земли, чтобы судить живых и мертвых. И этот внутренний Иоанн спросил своего внешнего: знает ли он, кто эти облеченные в белые одежды? И тот ответил своему внутреннему, обожжённому «я»: ты знаешь, господин. В самом деле, какой другой старец из двадцати четырёх мог просветить его, возлюбленнейшего ученика Христова, возлежавшего на персях Его, – Иоанна, который Церковью был назван Богословом и Апостолом любви? Он, конечно, знал, как ни кто другой, что путь к жилищу Света скорбный и узкий, и немногие, как было сказано, находят его. А эти все – великое множество людей, – все до единого прошли именно этим путем! Они омыли одежды свои в великих скорбях и убелили их Кровию Сына Божия, распятого за них. Ибо все грехи им, возлюбившим Его даже до смерти, прощены благодаря Его искупительной жертве. За это они удостоины Царства Небесного и будут, подобно Ангелам, служить Богу перед престолом Его, и Он будет обитать в них, и Сын Божий, во всём подобный им Человек и Бог, будет пасти их, как возлюбленных словесных овец Своих, и поить их из источника жизни вечной.

* * *

VIII.1–2. И когда Он снял седьмую печать, сделалось безмолвие на небе, как бы на полчаса. И я видел семь Ангелов, которые стояли пред Богом; и дано им семь труб.

Наступившее после снятия седьмой печати безмолвие было подобно затишью, какое бывает перед страшной грозой. Трепетом и благоговением преисполнены были сами небесные силы: снятие седьмой, последней печати означало наступление конца века сего, которому должна была предшествовать последняя битва. Всё смолкло на небесах на самое короткое время, как бы давая ещё малую отсрочку живущим на земле: не отвратятся ли от идолов своих и не покаются ли во грехах перед Богом? Однако на земле не только не каялись в злодеяниях своих, но трубили военные марши и били в литавры, восхваляя идолов своих и, развевая лозунгами о мире во всём мире, готовились к мировой революции и Второй мировой войне ради «счастья всех людей на земле». Поэтому время отсрочки быстро истекло, и семь Ангелов предстали перед Богом, чтобы исполнить волю Его. Это не те семь Ангелов – Архистратигов небесных сил, которые предстоят престолу Святаго и возносят перед Ним молитвы святых, а, вероятно, те, которым дана власть над стихиями мира – природой, народами, царствами и городами, так называемые Начала. И дано им было семь труб, и они приготовились трубить: совсем как перед взятием Иерехона, когда семь священников народа Божия, несшие семь труб перед ковчегом Господним, шли впереди и трубили – семь дней подряд, приготовляя народ, дабы смог он овладеть неприступной языческой крепостью. И когда на седьмой день вострубили они, народ воскликнул гласом великим и стены города рухнули.

VIII.3–5. И пришел иной Ангел и стал пред жертвенником, держа золотую кадильницу; и дано было ему множество фимиама, чтобы он с молитвами всех святых возложил его на золотой жертвенник, который пред престолом. И вознесся дым фимиама с молитвами святых от руки Ангела пред Бога. И взял Ангел кадильницу, и наполнил ее огнем с жертвенника, и поверг на землю: и произошли голоса и громы, и молнии и землетрясение.

Пришедший с кадильницей Ангел был одним из семи Архистратигов небесных сил, а именно – Салафиил, молитвенник Божий, о человеческом роде молящийся и научающий человеков богомысленно и усердно молиться. И снова, как в видении Иезекииля, перед карой небесной Господь приемлет молитвы святых, скорбящих и сокрушающихся о мерзостях на земле творимых, дабы помиловать и спасти людей Своих. И когда вознесся дым фимиама от руки Салафиила пред Богом, тогда наполнил он кадильницу священным огнём с золотого жертвенника, на котором Агнец был принесён в жертву за грехи человеческие, и поверг огонь на землю. Это означало ниспослание милости для искупленных Агнцем верных и гнев Божий для врагов Его. И как раскаты грома, молния и треск её возвещают о приближении и начале грозы, а землетрясение означает неотвратимое бедствие для всех живущих в районе его, так повергнутый на землю священный огонь, сопровождаемый этими знамениями, символизировал кару Божию, грядущую как с неба, так и от земли, с её преисподней, которая постигнет всех нераскаявшихся грешников.

VIII.6. И семь Ангелов, имеющие семь труб, приготовились трубить.

После того как молитвенник Божий, Архангел Салафиил, поверг священный огонь с золотого жертвенника на землю, Ангелы Начал приготовились трубить. Так и Моисею было повелено Господом: «...когда пойдете на войну в земле вашей против врага, наступающего на вас, трубите тревогу трубами, – и будете вспомянуты перед Господом, Богом вашим, и спасены будете от врагов ваших» (Чис. 10: 9). Следовательно, трубный глас, с одной стороны, служил сигналом к началу боевых действий против врага, а с другой стороны, – взывал о помощи Божией и спасении рабов Его.