Солнце Сантьерры

— Доктор Левски помогла Иде Сеттон избавиться от нежелательной беременности. Говорила, что увидела патологию плода. Но это им не помогло. У нас запрещены аборты, Кэтрин. Глава Йенсен не посмотрел, что она его дочь. Созвал собрание общины и приказал изгнать обеих. Жаль миссис Левски — она отличный доктор, многим здесь помогла.

Я была поражена жестокостью Петера Йенсена. Он не пожалел родную дочь, изгнав ее и лишив собственного внука матери. Мир, в который я попала, открылся мне еще с одной стороны.

* * *

На следующий день близнецы отправились в школу, а Марк и Рита с утра помогали мне в огороде. Синяк у Марка стал фиолетовым. Эмма дала мне заживляющую мазь, в которой, как она сказала, были корни какого-то местного растения. Щенок Барри путался под ногами. Он быстро освоился в доме и знал своих.

Я решила наконец разобрать сарай, где стояли коробки, оставшиеся от семьи Росси. Я знала от Эммы, что именно ее попросили сложить личные вещи семьи Росси.

Там была сложена старая детская одежда, сломанные игрушки, несколько старых книг, видимо, привезенных с Земли, принадлежности для шитья, еще какие-то мелочи.

— Мама, смотри! — Марк протянул мне альбом, который выпал из одной коробки.

Я раскрыла альбом на первой странице. Детские рисунки. Солнце в небе. Разноцветные фигурки людей. Деревья с кривыми фиолетовыми стволами. Примерно с половины альбома все последующие страницы были заштрихованы ломаными черными линиями, скрещивающимися и расходящимися в разные стороны.

— Что за хрень! — сказала Рита, заглянув мне через плечо.

Я выразительно на нее посмотрела.

Спохватившись, она пробормотала:

— В смысле, непонятно, зачем так бумагу портить было…

Днем заехал Коннор Хоган, он привез близнецов из школы.

— Мне надо проверить охранные визоры по периметру вдоль вашего участка, — пояснил он.

Барри заливисто залаял, увидев Энни. Она явно была его любимицей.

Хоган посмотрел на Марка:

— Болит? — спросил он.

— Нет, — пожал плечами Марк.

— Кэтрин, я хотел сказать, что сожалею о происшедшем. Я провел беседу с Джимом Сеттоном и Роналдом Смитом. Завтра вы можете возвращаться в школу. Они больше вас не тронут.

— Но миссис Йенсен сказала…— начала я.

— Ваши дети завтра могут приступить к учебе, — повторил Коннор Хоган и отправился обходить пери метр.

— Вроде ничего мужик, жаль, что у него жена странная, — сказала Рита.

Глава 19

Прошел еще месяц. Наступили летние каникулы, но дети были заняты половину дня. Рита устроилась ученицей к единственному в поселении парикмахеру пожилой миссис Клеменс. Она стригла как мужчин, так и женщин. Рита фыркала, что она всех стрижет одинаково. Девушка уговорила миссис Клеменс дать ей шанс попробовать самой поэкспериментировать. Первой клиенткой Риты стала Эмма Бек. Рита красиво постригла соседку и немного подкрасила ей волосы в светлый оттенок. Казалось, Эмма после этого помолодела лет на десять. После этого Рите понемногу стали доверять и других клиентов, пока в основном мужчин.

Недавно Рита сказала мне, что не хочет больше ходить в школу. Она считала себя достаточно взрослой. Она заявила прямо об этом Хеме Халиди во время ее очередного визита. К моему удивлению, Хема сказала:

— Что ж, если ты не хочешь больше учиться, то можешь начинать работать. На Сантьерре всегда нужны люди.

Марк, Энни и Энтони, как и все здешние школьники, половину дня проводили, работая на полях Кварты, где выращивались овощи. Они занимались прополкой и поливкой растений. Как объяснила Хема, на Сантьерре стремились раньше приучать детей к труду.

У нас в огороде на грядках алела клубника, здесь она была на удивление вкусной и сочной.

По вечерам Марк и Энтони ходили играть на школьный стадион в эйтбол.

Сегодня вечером я заметила, что щеки Энтони покраснели. Я притронулась рукой к его лбу и почувствовала сильный жар. Обеспокоенная, я связалась с помощью браслета с доктором Дугласом Стюартом. Он сказал, что сейчас делает операцию, подъедет позднее.

К вечеру Энтони пылал от лихорадки, температура была сорок градусов. Иногда он приходил в себя, приоткрывал глаза и что-то невнятно шептал.

Я была в отчаянии. Сыну угрожала опасность, а я ничем не могла ему помочь.

Остальным детям я запретила приближаться к Энтони, опасаясь инфекции.

Вечером приехал Дуглас Стюарт. В руках у него было устройство, похожее на небольшой ящик.

— Переносная лаборатория, — пояснил он.

Стюарт осмотрел Энтони и взял экспресс-анализ крови.

Капнув алую капельку в отверстие на портативном планшете переносной лаборатории, он утирал салфетками потный лоб.

Через несколько минут портативный планшет запищал, а Дуглас стал вглядываться в экран планшета.

— Инфекций, к счастью нет. Вот антибиотики, еще я сделал укол. Завтра я еще зайду. Я читал в документации, которая осталась от моих предшественников, что это похоже, судя по анализу крови, на местную лихорадку. От нее нет лекарства, пока надо просто пить много жидкости, сбивать температуру и наблюдать за ребенком.

Всю ночь Энтони метался, и я не отходила от его постели. Иногда он бессвязно что-то бормотал, потом снова проваливался в беспамятство.