Солнце, сердце и любовь

– Не обижайтесь… Вы не понимаете главного – ради собственного благосостояния и близких надо суметь переступить все эти догмы: страхи, страдания, сомнения…

– Вы будто оправдываете Раскольникова?

– Все эти сомнения Достоевского… умерли еще в прошлом веке… Остались только успокаивающие сами себя слабаки.

Глаза Юлии горели, в лице ее было что-то неудержимое и ярко привлекательное.

Роман Григорьевич заворожено молчал.

– Возможно, в этом есть зерно… Ведь старухе-процентщице мало кто сочувствует…

– Вот именно… И неисповедимы истоки богатств знаменитых благотворителей Мамонтовых, Рябушинских и Морозовых, – торжественно заключила Юлия.

Опьяненный ее возбуждающей красотой Роман Григорьевич больше не возражал.

8

Многовековая история подтвердила интуицию Эхнатона.

Эпоха его правления в период восемнадцатой династии фараонов стала временем создания удивительных шедевров живописи, скульптуры и архитектуры, оказавших значительное влияние на развитие египетского искусства. Несмотря на свои пацифистские убеждения, нежелание кого бы то ни было преследовать, этот удивительный фараон имел немало врагов, был не понят своими подданными, и даже надолго отвергнут своим временем. Он был человеком какого-то другого, божественного времени, а может быть – и другого мира.

Неизвестна судьба его останков и многих членов его семьи. Случайная находка гробницы сына фараона Тутанхамона как-то неожиданно приблизила нас к этому времени. Но вопросов появилось еще больше в части понимания того периода. Еще более странны и загадочны отдаленные описания внешности Эхнатона, которые не двусмысленно намекают на его тело андрогина.

В своей жизни Эхнатон постоянно пребывал в поисках реформ и преобразований, неоднократно испытывал творческие подъемы. Одним из необычных явлений в его жизни была ярчайшая любовь фараона ко второй жене Киа. Эхнатон искренне верил, что это неожиданное светлое чувство было послано ему божественным всемогущим Атоном. Фараон был счастлив, что молодая и нежная Киа принесла ему радость и новую надежду для дальнейшей творческой жизни. Любовь не просто оказалась сильнее здравого смысла, она захватила фараона всем своим горячим сердцем. Киа родила Эхнатону двух сыновей: Семенкарэ и известного теперь всему миру юного фараона Тутанхамона.

Во всем Египте прекрасную золотовласую Киа величали не иначе, как «Великая возлюбленная супруга», и она была из той же царской семьи Митанни, что и Нефертити. Но несмотря на это многие при дворе считали, что молодая жена фараона была его забавой и уступала по силе воли, незаурядности ума, зрелой красоте и мудрости первой супруге.

Более того, многие из окружения Эхнатона считали эту любовь проявлением темных сил. Не понявшие фараона бывшие сподвижники, включая первую жену и ее дочерей, начали осуждать, противоречить его решениям и, наконец, искать пути устранения его от власти.

Доподлинно неизвестно, но есть много факторов склоняющих нас к тому, что Эхнатон был отравлен в возрасте 45–50 лет и с этого момента власть фараонов, отделяющих простых людей от божественных сил, впервые пошатнулась. За этим первым ударом со временем произошло и разрушение всей незыблемой древней империи.

Какое-то шестое чувство влекло Романа Григорьевича к именно этому фараону. Он не понимал до конца, почему судьба Эхнатона стала ему так близка, и пытался использовать все свои накопленные знания, чтобы понять этого малоизвестного миру правителя.

Роман Григорьевич отдыхал в номере отеля Луксора после утреннего похода в Долину царей на Западном берегу Нила. Его поразило божественное олицетворение царских персон древнего Египта. Порой он с трепетом представлял себя в этой неповторимой эпохе.

«Мы все подвластны времени… Кем бы я мог быть там?… простолюдином, придворным, воином… слугой?»

– Нет, не воином, – улыбнулся он вслух, – Скорее придворным.

В его глазах еще стояли величественные картины выжженной солнцем песчаной дороги в святилище царских захоронений. С противоположной к городу стороны от Нила она была обрамлена возвышающимися вдали обветренными остатками гор. Сами по себе они походили на громадные статуи и пилоны, как будто завлекали сюда своими сказочными монументами богов, фараонов и цариц. Из кажущегося хаотичного рисунка горного массива в воображении легко представлялись образы полубожественных личностей того времени. Они являлись и над строгим пантеоном ячеек комплекса храма Дейр-Эль-Бахри, построенного когда-то правящей Египтом царицы Хатшепсут. Реальные захоронения были разбросаны вблизи этого места в неожиданных местах и глубоко под землей.

После спуска по лестницам в глубокие пещеры открывались и сами гробницы с их красивыми саркофагами, которые подчеркивали необъяснимое великое значение загадочной песчаной местности, способной на тысячелетия сохранить остатки плоти.