Солнце, сердце и любовь

Поражают своей правдой жизни стихи халдейского оракула:

«Нет истины в полете вольном птиц,
Как нет ее внутри невинной жертвы,
Все лишь игра воображения,
Основы для корыстного обмана.
Беги от этого, коль хочешь рай познать,
Где мудрость, справедливость и любовь
В едино собраны».

Завораживает простота магических философских заповедей Зороастра:

«Не устремляй познанья своего
К земным пределам без конца и края;
Не здесь отыщешь истины росток.
Ровно ход расчислить не пытайся,
Законы, выводя и собирая, светила солнца;
Оное светило влекомо вечной волею Отца,
Не ради нас, отринь и путь луны;
Ей прихотливой движет неизбежность.
Не ради нас творят движенья звезд».

Под впечатлением своих раздумий и увиденного накануне Роман Григорьевич понял, что ничего случайного в жизни нет. И одновременно ощутил на себе невидимое око Творца, который двигает беспрестанно фигуры и забывает о человеке только тогда, когда он слишком высокого мнения о себе или не в меру назойлив.

Теперь Роману Григорьевичу доподлинно стало ясно, что иногда очень полезно представить себя в ином времени.

«Время-то бежит вперед очень загадочно. С ним становишься старше, освобождаешься от наносной агрессии, но силы слабеют и, к сожалению, только тогда начинаем понимать себя… Порой смотришь… человек настойчивый, волевой, но… время его навсегда ушло», – размышлял он.

9

В эти последние дни в полюбившейся ему стране Роман Григорьевич совсем по-иному стал смотреть на жизнь, и воспеваемое египтянами солнце стало ближе к нему. А самые яркие его лучи как-то необычно отражались в глазах Юлии. Когда он смотрел на нее, обычно неутомимо-жаркое-солнце вдруг с обновленной силой отдавало ему тепло мягко и нежно.

Из разговоров он узнал, что Юлия закончила Академию внешней торговли.

«Ну вот, а я думал, что она вовсе не в нашей теме», – оправдывал он себя.

Роман Григорьевич до конца не понимал своего состояния и как-то глубоко не задумывался о будущем. Он никогда не изменял своей жене и даже не помышлял об этом, но сейчас все это ушло куда-то вдаль. Ничего его более не интересовало кроме этого неповторимого профиля с рыжими волосами.

По долгу службы, для передачи дел и ознакомления с построенными еще в советский период объектами Роман Григорьевич устроил совместную с Юлией поездку в Наг-Хаммади на юг страны.

На обратном пути накануне сегодняшнего дня они оказались в Луксоре, небольшом городке Верхнего Египта на восточном берегу Нила.

В этом городе находились остатки древнего города Фив, от которого сохранился знаменитый храмовый комплекс в Карнаке – Ипет-Сут, именуемый в древности «Необычайное лучезарное солнце».

Знаменитый и курортный Луксор был наполнен огромным числом туристов. Здесь останавливались крупные теплоходы, в отеле находился прекрасный просторный бассейн и все необходимое для отдыха и развлечений.

После утренней экскурсии и новых впечатлений было приятно находиться в просторном и прохладном номере гостиницы.

Как и многие туристы, Роман Григорьевич с Юлией накануне насладились осмотром достопримечательностей города: могучими вратами, внутренними дворами с бесчисленными колоннами, скульптурами и обелисками.

Храм города представлял вытянутый прямоугольник с массивными стенами. Дорогу к нему обрамляли два ряда сфинксов с головами баранов.

– Почему головы баранов? – спросила Юлия.

– Это храм солнца Амона-Ра. А символом бога Амона является овен или баран, – удовлетворил ее любопытство Роман Григорьевич.

На территорию храмового комплекса во внутренние помещения можно было попасть через украшенные обелисками ворота-пилоны, выполненные в виде высоких и монументальных усеченных башен. От вестибюля к Нилу тянулась двухрядная колоннада двадцати метровой высоты с капителями в форме цветков лотоса. Всюду широта декоративного убранства и нескончаемые колонны, увенчанные цветками папируса или лотоса. Стены с остатками высеченных монументальных рельефных композиций, почетно увековечивающие воинские доблести фараонов. Обращали на себя необычные прорези наподобие окон из необработанных камней и расписные нескончаемые колонны. Поражали громадные, монолитные, колоссальные статуи фараонов. Подчеркивающие неземную силу, их скульптуры имели в обязательном порядке ореолы-капюшоны, как у сфинксов и необычные подпирающие голову от груди узкие бородки. Всюду пышность убранства и барельефные росписи.

Во внутренних помещениях и сумрачных галереях изумляла оригинальная игра светотеней в гармонии с остатками потолка и перекрытий, которая имитировала синеву неба, усеянного когда-то золотыми звездами.