Солнце сияло

Тем не менее на утряску сценария ушло больше месяца. Лето катилось в жарком блистании солнечной упряжки, направляемой твердой рукой Гелиоса, велосипед мой бездельно стоял в коридоре, заваливаясь вещами и мягчея шинами. Вариант, утвержденный сегодня, оказывался негоден назавтра, мозги у меня кипели, и Гена все время был на стороне Барана, не поддерживая меня ни в чем.

- Не убийственно, - говорил Баран, отвергая результат моих очередных ночных бдений, уже, надо полагать, и забыв, откуда он вынес это определение.

- Подтверждаю, - неизменно исходило из костистого Гениного рта.

Оказались испорчены даже съемки - наверное, самая нервная, но точно и самая праздничная часть работы.

Постройка декораций, подбор реквизита, отбор актеров, переговоры об аренде техники, переговоры с визажистами, звуковиками, рабочими, переговоры об аренде павильона - всё позади, все и вся на месте, и осветители, потребовав в последний момент от тебя неизменной доплаты, выставили наконец освещение как должно. Пленка после проявки окажется в таком зерне - хоть рыдай, оцифровка даст такое искажение цвета - рыдай еще пуще, но все это будет потом, а пока - океан света, твой крик "Мотор!", стрекот камеры, и тридцать человек, слившись дыханием, работают на то, чтобы этот стрекот оказался удачен.

Так, как праздника, я и ждал съемок. Но когда я увидел, кого Баран притащил на съемку... Разумеется, тут были и измученный кишечными болями унылый директор, и квадратный "друг", но если бы только они! А и еще целый десяток таких же "друзей", окруживших съемочную площадку по периметру, как конвойным кольцом, и среди них был один, которому Баран выказывал не просто особое почтение, но даже и угодничал перед ним - высокий, основательно за центнер весом, эдакий племенной бугай, только без кольца в носу и на задних ногах. Я его узнал - лишь увидел. Это был тот, что тогда на кладбище ударил меня в глаза. Разве что тогда он был в длинном кашемировом пальто и длинном белом кашне, а сейчас, в естественном согласии со стоящим на дворе временем года, - в блистающем свежестью белом летнем костюме, уже одним своим видом кричавшем о цене в несколько тысяч баксов. Дорогущие коричневые сандалии, впрочем, были надеты на босу ногу, в отверстие впереди торчали пальцы со съеденными грибком ногтями.

Он меня, разумеется, не узнал. За годы, что прошли с нашей встречи на кладбище, он явно пересел с "Волги" на "Мерседес" и уже, надо думать, не ездил на разборки сам. Он был в силе, он чувствовал себя хозяином жизни, ее господином.

И потом, все время съемок, он постоянно о чем-то спрашивал Барана, громко переговаривался с другими "быками", громко хохотал, а когда подошла пора постельной сцены, жутко возбудился, залез, разглядывая снимавшуюся модель, чуть не в кадр, и кажется, от возбуждения в его белых штанах топырилось.

Проявка, оцифровка - все прошло нормально. Смотреть отснятый материал Баран снова заявился с целой компанией друзей, но того бугая, из-за которого я едва не ослеп, не было.

Просмотр отмонтированного мной готового клипа был назначен на семнадцатое августа. Клип был готов у меня еще пятнадцатого, до просмотра я хотел прокрутить его Гене, но Гена отказался. Давай уж сразу с заказчиком, сказал он.

Семнадцатое августа 1998 года запомнилось всем как день дефолта, но лично мне - прежде всего просмотром клипа, снятого мной для Барана.

В комнате, где мы сидели в первый раз и где, чуть позднее, произошло наше знакомство с Бараном, снова собралось все руководство агентства, а Баран пришел без дружеского шлейфа, только все тот же квадратный "друг", что был в самом начале, и, конечно же, неизменно удрученный состоянием своего кишечника директор.

Не могу сказать, что я был совершенно спокоен. Сдача ролика - это всегда стресс, и адреналин хлещет в кровь, наверное, литрами. Но все же я был относительно спокоен, можно сказать так. Клип вышел не гениальным - и странно было бы выйти ему таким при том, что я был связан по рукам по ногам и снимал не то, что хотел, - однако же мне удалось исхитриться при монтаже и сделать его, как это говорится, смотрибельным. Что, я знал, в нем неудачно это пара склеек и один эпизод с поющим Бараном на фоне взрывающихся автомобилей - денег на его съемку не было, пришлось прибегнуть к наложению, и наложение вышло слишком бросающимся в глаза. И еще, было мне понятно, возникнут сложности с постельной сценой. Она была слишком откровенной. С этой сценой ни один канал, кроме как в ночной эфир, клипа не взял бы. Что, разумеется, Барана не устраивало. Но он очень хотел эту сцену. Он орал, что без нее клип ему на хрен не нужен. Я пробовал объяснять - Гена, который не хуже меня понимал, какая судьба ждет клип со сценой такой откровенности, ни разу по ее поводу не высказался, а когда я обращался к нему за поддержкой, ответом мне оказывалось молчание столь упорной твердости, словно и молчание у него было из кости.