Солнце слепых

— Ладно, некогда нам тут с тобой лясы точить! Завтра в это же время. Как штык!

С утра Дрейк зашел к Расходову.

— Твоя затея? — спросил он.

Расходов тускло посмотрел на Дрейка.

— Ты о чем?

— Без меня, меня женил?

— Женил?

— Не прикидывайся. В браконьеры кто меня записал?

— Дверь прикрой. Чего ты дергаешься? Обидели, что ли?

— Я в твоих махинациях больше не участвую!

— Вот посмотри, — Расходов протянул Дрейку фотографию. На ней Дрейк брал деньги у Вениамина. Все четко видно, как в ковбойском фильме. — Сейчас у нас, как видишь, все общее, тэ сазать, даже башли.

— Как это они умудрились сфотать?

— Спецы, черта снимут. Они не такое умеют. Советую подумать. Пару минут. У меня больше времени нет, господин поверенный посол ждет! — неожиданно захохотал Расходов.

Дрейк, не попрощавшись, вышел.

Вечером было то же самое. А потом.

— Все, дед, три дня перекур. На работу можешь не выходить. Сам сказал. На той неделе выходи в первую смену, — распорядился ковбой. — Будет спецзадание. Ответственнейшее! В плавание пойдем, почти в загранку! Планы партии, е-мое!

— Планы партии — бабки народа! — пошутил Шпон.

Во вторник пристали к острову.

— Жди нас тут. Купайся, загорай! Чего девок не захватил? — ковбой был в хорошем настроении. — Погонял бы их, голеньких! Бабка не позволяет?

— Бабки.

— О, смышленый стал! Одна ходка осталась, адмирал. А там — покой!

— С расчетом?

— Все будет: и покой, и расчет. Говоришь, прописки нет? Мы тебе и прописку организуем. А, Шпон?

— Организуем, — успокоил тот.

— Отдохну, — сказал Дрейк.

— Отдохнешь, — согласился Веня. Салага, а уже загребной!

Ковбой, Шпон и еще трое вывели из кустов моторку, и пошли вниз по течению к другому берегу.

— Жди нас в начале десятого! Во всеоружии будь! При параде! Фронтовики, наденьте ордена! — загорланил Вениамин.

Да, не выпутаться, понял Дрейк. Паршивые дела! Прописки нет волгоградской. Откуда узнали? От Расходова. От кого же еще? Пожалуй, сегодня и пропишут в волгоградской земле. Или в воде. Да, скорее в воде. Пора рвать когти! Полундра, братва! На чем же переправиться? На катере — сразу увидят. Не уйти. Дрейк на всякий случай осмотрел кусты. Лодки, разумеется, не было. Поднялся на катер. Не на круге же, в самом деле, плыть! Ножки кверху, и ручками грести. Пожарный щит, стулья, скамейки… Несерьезно как-то. Надо вплавь. Лишь бы баржа не накрыла да нога не подвела. Раненую в мае сорок пятого ногу от нагрузок часто сводило судорогой. Дрейк на всякий случай помассировал ее, присел несколько раз. Его шатнуло, и он зацепился рукой за багор. Рукав рубашки порвался, а из пореза брызнула кровь. Этого только не хватало! Дрейк оторвал рукав и обмотал порез. Вдруг ему пришла в голову спасительная мысль. Устроим-ка этим недоноскам Агату Кристи!

Дрейк нашел в трюме мешок, насыпал в него песок и волоком оттащил мешок к воде, а потом по дну реки, пока вода не стала по шею. «Смоет след, — подумал он, — а может, и останется. Не помешает». Он вытряхнул на глубине из мешка песок, а в мешок положил камень и забросил его в воду выше во течению. Несколько раз прошелся босиком и обутый вдоль следа от мешка, а на пригорке покатался по песку, поползал на коленях, бросил палку и черенок от лопаты. Тут же окровавленный рукав рубашки. Подумал и оторвал от рубашки второй рукав, а от штанов пуговицу. И даже крякнул от удовольствия. Пожалуй, одного рукава хватит, окровавленного, решил он, подобрал и засунул второй рукав в карман. Затем снял с пожарного щита кирку и стал крушить на катере все, что попадалось под руку. Опомнился, когда катер стал похож на искореженную его судьбу. Отвечать теперь придется Расходову за испорченное госимущество, подумал он. И с этой мыслью нырнул в Волгу и поплыл к городу. Катеров и пароходов на пути, вроде, не было. Только далеко внизу ползла баржа. Успею, решил Дрейк.