Солнце цвета льда

– Значит и у нас все будет в порядке, – Ивар, вопреки всему, не чувствовал радости: да, они спасли мир от страшной напасти, совершили то, что скальды всех мастей назвали бы подвигом, но нужен ли ему такой мир, где сгинули все до единого старые друзья и соратники?

Хотя нет, осталась жена, сыновья, дружинники на драккаре.

Зайца даос освежевал и поджарил умело, сожрали его в считанные мгновения, оставив только огрызки костей, такие мелкие, что на них не позарилась бы и очень голодная собака. Ощущая в брюхе теплую сытую тяжесть, Ивар откинулся на спину, и только тут огляделся как следует.

Неширокая речушка текла в паре десятков шагов, несла воду на восток, на западе высились горы, блистали белые вершины, при взгляде на которые по спине пробежался холодок. Лес уходил во все стороны, сколько хватало глаз, коричневые стволы стояли рядами, шелестели на ветру листья.

– Где мы? – спросил конунг.

– Это верховья Янцзы, – отозвался Нефритовая Жаба. – Это она и есть, или один из притоков, нам надо лишь спуститься по течению, и мы доберемся до Ваньсяня, где ждет новостей Сын Неба.

– Схалтурил твой Дицзан-ван, – пробормотал Ивар. – Мог отнести нас куда-нибудь поближе к населенным местам…

Даос хмыкнул, но заступаться за бодхисатву не стал, и грозить варвару небесной карой за наглые речи – тоже. А конунг уже спал, веки опускались сами, тело казалось тяжелым, словно мешок с сырой шерстью, мускулы полнила сладкая истома, а ветер шуршал в кронах так монотонно…

В этот раз продрых до утра, проснувшись, достал из мешка топор и они отправились искать деревья для плота.

– Молодой бамбук не годится, слишком тонок и тяжел, – поучал Ивара даос, пока они шагали по лесу – очень старый – тоже, поскольку быстро гниет, также подходят не все его разновидности, лучше всего…

В свободное от постижения Дао и обретения эликсира бессмертия время он, похоже, занимался работами по дереву.

Застучал топор, полетели щепки, Ивар принялся таскать нетолстые и легкие стволы к реке, а Нефритовая Жаба – вить веревки из лиан. Выстругали рулевое весло, парочку обычных, и к вечеру того же дня плот оказался готов, и его даже спустили на воду, чтобы опробовать в деле.

– Неплохо, – оценил даос, – завтра с утра – в дорогу.

Оттолкнулись от берега на рассвете, когда над лесом плыл белый легкий туман, совсем непохожий на тот, что властвовал в Нифльхейме. Плот тут же понесло, волны попытались развернуть поперек течения, но Ивар налег на рулевое весло, и «судно» выправилось.

Плыли весь день, Нефритовая Жаба ловил рыбу прямо с плота, чистил и ухитрялся сдабривать свежее белое мясо специями так, что даже сырым оно было вкуснее любого жаркого. Мимо бежали берега, покрытые густыми зарослями, видели обезьян, цветастых крикливых птиц, кабанов и даже тигра.

Горы на западе уменьшались, понемногу уползали за горизонт.

Ивар правил, в лицо дул свежий ветер, иногда его обдавало брызгами, и впору было поверить, что он на драккаре, а не на крохотной платформе из легких древесных стволов. Левая рука по-прежнему не слушалась полностью, и это было куда мучительнее любой раны, так что конунг скрипел зубами, представляя, что до старости останется бесполезным калекой.

Да и кто пойдет за предводителем, неспособным держать щит?

На ночь причалили к берегу, плыть в темноте слишком опасно, на заре двинулись дальше. Река немного расширилась, но зато начали попадаться камни – мокрые, округлые, выставившие блестящие спины из пены и волн, и такие же серые, как окружавшая их вода.

Один из них Ивар не заметил…

Грохнуло, треснуло, плот подбросило так, что лязгнули зубы, мелькнуло удивленное лицо Нефритовой Жабы. В следующий миг они хлопнулись обратно на реку, но стволы бамбука разошлись, и в щели хлынула холодная вода, заполоскались в потоке обрывки лопнувшей веревки.

– К берегу! – рявкнул даос, хватая весло.

Ивар надавил, они пошли влево, туда, где сплошной стеной поднимался лес, а сквозь волны просвечивало дно. Спрыгнул в реку, погрузившись по пояс, нажал всем телом, борясь с течением, что норовило утащить их дальше, к целому ряду крупных валунов.

Вдвоем кое-как выволокли плот на сушу, и полдня потратили на то, чтобы починить его.

– Давай я на руль, – предложил Нефритовая Жаба.

– Видит Яльфад, я не смогу нормально грести, – признался Ивар через сжатые зубы: в этот момент ненавидел себя за немощь, и больше всего на свете хотел провалиться сквозь землю: пусть даже обратно в Нифльхейм, лишь бы не признаваться в собственной немощи, не видеть чужой жалости.

На лице даоса отразилось сомнение.

– Ладно, оставим… – сказал он. – Буду молить небесных наставников, чтобы они дали тебе зоркость.

Они вновь оказались на воде, и Ивар заворочал рулевым веслом, направляя плот в проход между камнями. Проскочили через него легко, но впереди оказались еще валуны, и пришлось пускать в ход шест, который Нефритовая Жаба сделал, пока они находились на берегу.