Солнце в ежевичнике

В назначенный срок они вынуждены были покинуть родной дом – дом, где прошло детство Кимберли, где она сделала первые шаги, произнесла первое слово – назвала дурой горничную, чем чрезвычайно растрогала маменьку. Здесь миссис Дженкинсон стала горькой вдовой, после чего всецело посвятила себя воспитанию дочери и, судя по результатам, достигла больших успехов. Кимберли здесь дорог был каждый закуток, каждый переход, каждая мелочь, но этот дом уже принадлежал чужим людям, а они с матерью переехали в меблированные комнаты. Миссис Дженкинсон продавала столовое серебро, фарфор, мебель, и им удавалось пока держаться в своём приходе и даже создавать видимость благополучия, хотя добропорядочные обеспеченные семьи уже начали потихоньку вычёркивать их из списка друзей. Приглашения на званые обеды новоиспечённая леди Честертон больше не получала, и, даже встречаясь с ней в церкви, бывшие приятельницы вели себя холодно и надменно.

Кимберли заканчивала последний класс, благо, что обучение мать оплатила на год вперёд. Ей приходилось нелегко. Девочки радовались её беде, да и в подчёркнутом сочувствии наставниц она улавливала злое торжество, и тем не менее остаться после выпуска учительницей в гимназии Сент-Элизабет для неё было выходом.

Миссис Рэкхем наверняка пойдёт навстречу, ведь она сама столько раз награждала Кимберли похвальными листами и регулярно получала от маменьки ценные подарки. Однако и эти надежды не оправдались. Тяжёлый недуг, внезапно обрушившийся на миссис Рэкхем, вынудил её покинуть место, которым она так дорожила, а у новой директрисы было в изобилии своих безденежных племянниц и кузин.

Незадолго до выпускного бала на адрес гимназии пришло письмо из Америки – для миссис и мисс Дженкинсон. Соломенный лорд в издевательской форме сообщил своей незадачливой супруге, что поначалу и вправду был поражён стрелой Амура в самое сердце, но огонь любви померк, потом погас, остался лишь пепел, и её неземная красота и бесподобная ветвистая бородавка на носу уже не воспламеняют его чувств, – и он посоветовал ей впредь не обольщаться на предмет своей наружности. Тот же самый совет в пылу ссоры дала маменьке и Кимберли. Если бы она ему тогда вняла, трагедии не случилось бы. Далее лорд уличил её в том, что она вознамерилась завести себе живую игрушку и беззастенчиво пользоваться его молодостью, но не заметила, как ею самой воспользовались, и о перипетиях и горестях бедной юности она теперь сможет узнать из весьма близкого и достоверного источника, каковым будет её дочь. В конце имелась приписка для Кимберли. Лорд интересовался, как ей понравился его патентованный способ. Циничным своим посланием он окончательно сломил миссис Дженкинсон, которая действительно любила этого скверного испорченного юнца, любила и верила, что он отвечает ей взаимностью. На второй день, вернувшись из гимназии, Кимберли впервые почувствовала в квартире запах бренди…

Продажа вещей недолго помогала держаться на плаву, поскольку они таяли на глазах, к тому же получать за них удавалось гораздо меньше, чем хотелось бы. Скупщики – народ ушлый, они нюхом чуют безвыходное положение клиентов и прекрасно умеют им пользоваться, так что вскоре миссис Дженкинсон и Кимберли нечем стало платить за приличное жильё.

День, когда они перебрались в бедняцкий район, стал самым счастливым в жизни Имоджин, должно быть, поэтому она так суетилась, навязывая им свою помощь. Она навестила их потом только раз – заехала сообщить о недавней помолвке Мэри Ллойд с морским офицером, достоинства которого описала с таким воодушевлением, будто он посватался не к Цапле, а к ней самой. Напоследок эта потная жаба всё же не удержалась от соблазна побольнее пнуть Кимберли:

– Помнишь ту чертовку в дурацких башмаках, которую твоя маменька выжила из гимназии? Кто бы мог подумать, что она окажется права.

Кимберли тогда проплакала всю ночь, а утром, разбирая ящики с книгами, нашла в одном из них засохший букет белых лилий, очевидно засунутый туда второпях. Кимберли ненавидела эти цветы, более пригодные для кладбищ. Почему лорд, задумав погубить её будущее, выбрал именно их? Что это было – случайность, ехидный намёк или ритуал? Откуда в обаятельном улыбчивом юноше столько зла? Королевские цветы привели их в трущобы – какая жестокая шутка…

* * *

Благодаря старым связям и аттестату престижной гимназии Кимберли удалось устроиться гувернанткой в состоятельную и знатную семью. Конечно, она мечтала о другом, но всё же обстановка и уклад богатого дома были в любом случае для неё более привычными, нежели сырой, кишащий клопами полуподвал на Мейден-стрит. К тому же маменька всеми вечерами билась в истериках, кляла лорда словами, которым научилась у живущего по соседству извозчика, и пыталась утопить горе в крепких напитках. По странному курьёзу судьбы Кимберли оказалась именно в Белгрейвии, но совсем в ином качестве, так что кремовая штукатурка изысканных особняков и изумрудная зелень лужаек совсем не радовали её глаз, а, напротив, заставляли ещё острее почувствовать обиду на жизнь.