Этот разговор повторялся примерно раз в неделю, но привыкнуть к нему или хотя бы что-то изменить в устоявшемся ритуале Эле не удавалось. С чего она взяла, что на этот раз он ответит по-другому или сделает вывод вести себя иначе – было непонятно. Но мама Эля, как заведённая, и в этот раз повторила всё те же риторические вопросы. Настроение стремительно падало. Злиться на сына она не могла. Помощи просить было не у кого. С Мишиным отцом Эля развелась десять лет назад, по своей инициативе, после разъезда бывший муж просто исчез из их жизни, не помогал, и ни в чём не участвовал. Эля не позволяла себе на него обижаться, считая, что не имеет на это никакого права. Позже ещё одна попытка создать семью так же обернулась провалом. Новый Мишин папа пытался его воспитывать, но Эля воспринимала это просто панически, чувствуя угрозу, хотя угрозу чего именно, она не смогла бы ответить. Поэтому, каждый раз, когда отчим хоть немного повышал голос на пасынка, она бросалась на его защиту подобно тигрице, моментально вставая между ними. А потом и её отношения с новым мужем как-то расклеились, они расстались. И, хотя, позитивная Элька духом не падала, она смутно понимала, что Мишке не хватает в жизни чего-то другого, того, что от неё не зависит. Как героическая мать изо всех сил старалась сделать так, что бы сын был счастлив, она покупала ему игрушки согласно возрасту, кормила пирожными в кафе, часто отдавая последние деньги. Но проблемы Мишки не заканчивались, и демонстрировал их не только дневник. Друзей у парня не было, а синяки под глазом или порванная куртка – появлялись часто.
– Хочешь, погуляем сегодня по городу? – устало и очень обычно закончила воспитательный завтрак Элька.
– Угу…
Она любила совмещать прогулку с пленером, и ей казалось полезным показать сыну, что она действительно художник, надеясь, что он подумает и о своей будущей профессии. Поэтому захватив блокнот, карандаш, планшет, они направились на набережную, где от красоты можно было на время забыть обо всё на свете. А Эле этого хотелось.
У каждого в мозгу есть что-то типа базовых прошивок, они появляются сами собой, кажется без какого-либо обучения. Сколько не приводи доводов о том, что человек ведёт себя непоследовательно, что надо бы заняться своей жизнью всерьёз и так далее, он ответит вам: «да, да…», а потом побежит выхватить из реальности кусок своего неразумного счастья. Куском Элькиного счастья всегда были танцы! Марго, всё-таки была настоящей подругой, если ещё помнила об этом.
Девчонки (для удобства пусть слово останется без кавычек) встретились у метро, как и договаривались, около восьми. С Маргошей были ещё две женщины, из её бухгалтерии. При взгляде на всех членов стихийной компании наблюдался возраст «немного за тридцать», азартный блеск в подкрашенных глазах и немного нервный смех. Для большего объединения дамы взяли бутылочку коньяка в полуподвальном магазинчике, устроить который рядом с ДК было просто верхом коммерческой прозорливости. Пить Элька не любила, но чувствовала, что придётся: годы когда её «качали» первые же звуки школьной дискотеки – прошли, теперь требовалось больше усилий, что бы настроиться. Употребив минимальную дозу перед входом в здание, откуда уже доносились звуки музыки, дамы сплочённо выступили вперёд. Остатки коньяка были спрятаны на дне Маргошиной сумки.