Солнце в рюкзаке

Оказался он странным и необычным по моим меркам человеком. Постоянно хлебал из фляжки какую-то вонючую дрянь, которую черпал из той самой устрашающих размеров цистерны, разговаривал бессвязно и все бредил своей личной планетой, а еще выращивал позади домика морковку и лук.

Нас он отвел посмотреть на две старательно вскопанные грядки, на которых желтела чахлая ботва и виднелось несколько зеленых перышек.

— Вот мой огород, — сказал он и с любовью посмотрел на грядки. — А то ем одни грибы… грибы вареные, грибы жареные, грибы сушеные… тошнит уже.

Он наклонился и выдернул маленькую желтую морковку.

— К ужину.

Лайнмен расставил по кругу магнитные стержни и вылез из своей брони. Мы устроились в центре, под самым домиком и напротив ряда холмиков. Солнце я закопал без лишних напоминаний. Оно меня нервировало.

Тайтэнд расстарался. Он решительно вычеркнул из меню грибы, достал откуда-то две банки припасенных консервов, пакетик с сухим горошком, смешал все это, добавил нарезанную морковку и сотворил нам потрясающее рагу. Не знай бы я, что это прощальный ужин, решил бы, что Тайт что-то празднует.

Костер был самым обыкновенным, оранжевым с синими прожилками. Расселись мы на древних отполированных чурбачках и принялись за рагу, думая каждый о своем. Я быстро умял порцию и заинтересовался хозяином:

— А ты кто? Раннинг или Тайтэнд?

— Я Гордый, — с достоинством ответил хозяин, и я замолчал из уважения.

— И я здесь лет — не сосчитать… — добавил он через некоторое время. — Мы сюда плюхнулись на «Лиственнице», — он показал куда-то назад, на груды чернеющего металлолома. — Старатели-копатели. Прослышали о тетракле — обыскались. Нашли, засекли на анализаторах… Радовались. Этот тетракл сейчас в цене вырос неимоверно, потому что ресурс ограниченный, но и тогда стоил немало. Каждому по счастливой жизни… И еще на брильянтовую гробницу осталось бы. Мы сами — с миру по нитке. Кто ремонтник, кто инженер. Я бывший десантник. Пылевое Облако трепал во времена славной Сто Двадцатой. Ну, прилетели, плюхнулись, и завертелось… Один помер, другой помер.

— Как им пользуются? — спросил Тайтэнд, облизывая ложку. Он как-то воодушевился, даже глаза заблестели, хотя на небо поглядывал часто.

— Как-как. Берешь тысячу этих тетраклин. Берешь тысячу идиотов и скармливаешь им по одной штуке. Если ни один идиот не поумнел, берешь следующую тысячу. И так до тех пор, пока не попадется какая-нибудь тетраклина с гениальной свежей идеей. Тогда идиота резко приспосабливаешь в дело и получаешь барыши. Долгая и нудная процедура, поэтому тетракл этот закупают тоннами.

— А что… с остальными идиотами? — спросил я.

Гордый кивнул на чернеющие в темноте холмики, и тогда мне открылось их истинное назначение. Вот она где, команда, которую собирался защищать Гордый.

— Я пил, — помолчав, продолжил он. — И сейчас пью. Знаете, помогает…

— Хорошо тетракл собирается? — спросил Квоттербек.

На протяжении всего рассказа он сидел поодаль и возился с каким-то прибором.

— Да никак, — честно ответил Гордый. — Я собираю, его забирают… Я собираю, его забирают. Шоколад привозят, книжки. Разработок здесь открыть не могут — прав на линию ни у кого нет, только под игровую площадь вот выбили, а так… можно сказать, покупают у меня.

Тайтэнд вылизал ложку и принялся ее кусать.

— Перестань, — попросил Лайнмен.

Он тоже внимательно слушал и даже руку под подбородок подложил из внимания.

— Я-то что, — сказал Гордый. — Я планету когда-нибудь себе куплю. Как только сезон ваш закроется, чтобы не мотались тут всякие. Ладно бы просто бегали, зачем же с собой…

— Из-за своих тут сидишь? — перебил его Квоттербек.

Тайтэнд поднялся, прицельно бросил ложку в опустевший котелок и ушел бродить в темноту.

— За стержни не выходи! — сказал ему вслед Лайн и снова приготовился слушать.

— Не могу я их бросить! — с жаром сказал Гордый. — Вместе прилетели, вместе работали…

— Хорошо, — отозвался Квоттербек.

Я толком ничего не видел, но по голосу угадал, что сейчас его губы сжаты в белый шрам.

Опять что-то такое собралось над нами… невыносимое, и поэтому я тоже поднялся и ушел в темноту и там наткнулся на Тайта, который неожиданно обхватил меня, прижал к себе и долго держал так.

— Тебе повезло родиться идиотом, Раннинг, — напоследок сказал он мне, и я, слегка оглушенный, побрел назад к костру, где Лайнмен расспрашивал Гордого о защитных качествах брони времен Сто Двадцатой Пылевой и всяких других разностях…

Я подошел ближе.

— А вы правда можете пить технический спирт? — вопрошал Гордый.

— Можем, — отвечал Лайнмен.

— А у меня есть…

Я пошел искать Квоттербека и забрался в остов старинного космического корабля. Где-то жужжал генератор, горел желтенький свет. Квоттербек лежал на обтрепанной полке в крошечной двухместной каюте и смотрел в потолок.

Напротив была еще одна полка, я на нее сел и взялся пальцами за набитый какой-то синтетикой пыльный край.

Квоттербек повернул голову.

— Раннинг, — сказал он, — ты очень хочешь закинуть Солнце на ветку?

— Хочу, — ответил я.

Он ничего не сказал, только поднял и уронил руку, на которой виднелись еще следы недавних ожогов.