Солнце в руке

Кларье несколько растерян. Тут одно из двух. Либо хотели овладеть результатами работы доктора, либо пытались сделать его открытие непригодным для коммерческого использования. От этих прозвучавших одно за другим «нет» продолжение допроса стало довольно опасным. А тут еще сиделка их слушает. Взглянет на часы и запретит продолжать диалог, если, конечно, их разговор можно назвать диалогом! Кларье выбирает окольный путь:

— Вы знаете, кто убил Антуана?

— Да.

— Это тот же самый, кто ударил и вас?

— Да.

— Он хотел отомстить за кого-нибудь?

— Нет.

Кларье собирается с мыслями и продолжает:

— Могу ли я понять мотивы поведения этого человека?

Слишком трудный вопрос, однако его можно разбить на несколько легких:

— Месть?

Ответ приходит мгновенно:

— Нет.

— Жажда барыша? Вы понимаете. Желание…

— Нет.

— Ревность?

— Нет.

— Вы любите кого-нибудь?

— Да.

— Если я назову вам несколько имен, вы согласны остановиться на нужном?

— Нет.

— Вы отказываетесь назвать того, кого вы любите?

— Да.

— Он и есть виновный?

— Да!

— Уходите скорее отсюда, комиссар! — взрывается сиделка. — Надо и честь знать! Вам тут не все позволено.

Кларье послушно уходит. И вовсе не из-за своей дисциплинированности, а из-за отчаяния. Доктор Аргу оказался наиболее упорным противником из всех, с какими ему доводилось когда-либо сталкиваться.

Глава 12

Профессор Левро был явно доволен.

— Вполне возможно, наш пострадавший выйдет из комы гораздо раньше, чем мы предполагали, и в таком случае несчастный должен испытывать большое удовлетворение от ваших вопросов. Для него это как луч света в темном погребе. Они позволяют ему собраться, осознать себя. Он полностью парализован, но можно надеяться, что скоро наступит улучшение.

— Значит, можно объявить, что больному гораздо лучше? — спрашивает Кларье. — Это было бы очень полезно для моего расследования.

— Да, разумеется. Я понимаю, чего вы хотите добиться. Объявляйте.

После того как бюллетень о состоянии здоровья доктора Аргу передали представителям прессы, Кларье удвоил меры безопасности. Его хитрость была стара, как сама история полиции, но скорее всего они имели дело с не слишком хитроумным преступником. Ловушка должна сработать! Инспектор Каррер устроился поблизости от комнаты, его сменял главный санитар, а с двадцати двух часов на дежурство заступал комиссар. Время от времени он по-прежнему пытался установить контакт с Аргу, но тот идет на диалог неохотно, как бы сожалея, что в первый раз дал волю слишком сокровенным чувствам. Но комиссар не сдается:

— Вы сказали, что ваша любовь незаконна. Вы продолжаете так думать?

— Да.

— Связано ли нападение, которому вы подверглись, с вашим чувством?

Молчание. Веки сжимаются. Разгадка близка, стоит лишь больному ответить на этот вопрос. Кларье пытается подойти к нему с другой стороны:

— Вы повздорили с тем человеком, который вас ударил?

— Нет.

— А накануне ссорились?

— Нет.

— И вам известно, почему он пытался вас убить?

— Да.

— Почему?

Молчание. Пауза. Пусть Аргу подумает, должен ли уступить или упрямиться и дальше.

— Вы сердиты на человека, покушавшегося на вашу жизнь?

— Нет.

— Он уже угрожал вам?

— Нет.

— Вы думаете, он повторит попытку?

— Да.

— Он убил Антуана. Хотел убить вас. Ждать ли новых преступлений?

— Да.

— На кого будет совершено покушение? На Кэррингтона?

— Да.

— На Мелвилля?

— Да.

— На всех подряд?

— Да.

— Ну конечно-конечно! Вы говорите Бог весть что. Пытаетесь меня запутать?

— Да.

Ладно, в конце концов, это его право бороться против нескромного вторжения в личную жизнь. В какой-то мере такое поведение лишь служит доказательством того, что к больному быстро возвращаются силы. «А мне уж предстоит разбираться что к чему, — думает Кларье. — Но что это за тайная страсть, о которой никто не догадывался? А если…»