Солнце в руке

Жан-Мари вытирает лицо отворотом рукава. Вороватый мелкий дождик успел набиться ему и в бороду, и в усы. Он поворачивает назад и идет туда, откуда пришел. Никто не должен знать о его богатстве, иначе со всех сторон набегут завистники и прицепятся, как колючие кусты ежевики. Да, о найденном сокровище, наверное, придется официально заявить. Придется заполнять какие-нибудь бумаги. Давать объяснения. На него будут подозрительно коситься. Вокруг него туманом скопится враждебность. Нет! Никто не должен узнать его тайну! Но как же тогда достать клад? Ведь озеро лежит, как на ладони, открытое всем взорам. Пройдет всего несколько месяцев, и Герледан, как и каждое лето, превратится в нечто вроде бассейна в городском парке. Повсюду появятся байдарки, водные велосипеды, доски с парусами для виндсерфинга, прогулочные катера! Откроются бистро, набегут уличные торговцы, загремит музыка из транзисторов, эхом летая от берега к берегу! Нырять среди этого базара? Немыслимо! Вывод: надо не упустить день и час, пока ветер, холод и угрюмый пейзаж еще не манят сюда туристов. Теперь прикинем: от Дня всех святых до Пасхи неполных четыре месяца. Значит, за эти четыре месяца клад должен быть найден! Кто будет искать? Озеро глубокое. Жан-Мари не раз нырял в него, охотясь на щук. Будь он лет на двадцать моложе, он и не подумал бы обращаться за помощью к кому бы то ни было. Пятнадцать метров! Двадцать метров! Для него тогда это было плевое дело! Но теперь!..

Жан-Мари чувствует, как его охватывает тревога. А вдруг дед ошибся? Ведь нападение случилось ночью и никаких точных ориентиров, где именно оно произошло, у него нет. Чуть левее, чуть правее, а в результате ему придется обследовать многие квадратные метры озерного дна. На самом деле это работа для водолаза, а не для ныряльщика. Он понимает, что отныне обречен балансировать между надеждой и сомнением… Ого! А ему уже пора на встречу…

Журналист ждет его в баре. Молодой парень в видавшей виды куртке и до дыр протертых джинсах. На плечах болтаются два фотоаппарата. Готов к записи магнитофон. Ему нужны подробности о жизни Ронана Ле Юеде, последнего руководителя подпольной ячейки имени Дю Гесклена. Пожалуйста! Разумеется, никто не собирается ему рассказывать об эпизоде с грузовиком. Жан-Мари сначала в общих чертах описывает жизнь старика. Сын управляющего маркизы де Кильмер, он всю жизнь прожил в этом замке и унаследовал должность от своего отца. У него был отдельный небольшой домик, что стоит возле самой ограды, у входа. Он умел делать абсолютно все, а когда наступал туристский сезон, надевал парадный костюм и водил посетителей по бесчисленным залам дворца, раньше, до прихода оккупантов, заставленным роскошной мебелью… Зал Дю Гесклена, Королевский зал, зал Герцогини Анны, зал… и т. д. Дед специально учил историю, особенно выбирая малоизвестные страницы времен Столетней войны, в которой один из предков маркизы играл видную роль. Когда подходили к портрету владельца замка работы Клуэ, дед, понизив голос, с гордостью цитировал девиз Кильмеров: «Не отступать ни перед кем!» Когда замок был захвачен немцами, он вместе с еще несколькими добровольцами перетащил из него все, что смог: сундуки, лари, застекленные витрины, картины, ковры. К сожалению, он не успел спрятать великолепную коллекцию часов (в справочнике Мишлена отмечена двумя звездочками), но, несмотря на запрет старой маркизы, все равно и после войны продолжал водить посетителей в «часовой зал» — теперь абсолютно пустой. Туристы обступали его плотной толпой, а он, указывая пальцем на очерченные мелом на полу круги и квадраты, говорил: «Перед нами три пары часов, подаренных Людовиком XV, одни из них украшены бриллиантами. Бесценная вещь…» «Здесь, чуть в стороне, — настенные часы наполеоновской эпохи. Несмотря на возраст, продолжают показывать время с точностью хронометра». «Вот перед… Прошу вас, чуть в сторону, мадам! Вы загораживаете другим верстак Бомарше! Инструменты можно посмотреть, но прошу вас, руками ничего не трогайте!» Если в Мюр-де-Бретани какой-нибудь приезжий спрашивал: «А что это за замок Кильмер? Есть там что смотреть?» — ему неизменно отвечали: «А то как же! Ради одного „часового зала“ стоит сделать крюк!» Это превратилось во что-то вроде местной шутки.

— И маркиза все это ему позволяла?

— Маркизе девяносто три года, — сказал Жан-Мари. — Все это ей уже давно безразлично.

— Кто живет в замке?

— Значит, так. В правом крыле, почти не разрушенном бомбардировками, сама маркиза. На втором этаже апартаменты ее племянницы, Армели де Кермарек. Окна выходят в парк.

— Она ведь тоже уже довольно пожилая?

— Вовсе нет. Ей лет пятьдесят или чуть больше. Зато характер! Не приведи Боже! Только это не для печати. Я живу на первом этаже. Дед занимал отдельный домик. Есть еще служебные постройки. Там живут Мари-Анн и Иветта. Они прислуживают в замке.

— Это все?

— Все. После смерти маркизы все будет продано. Если только замок не наследует племянница.

— Я сделал вчера несколько снимков, — сказал журналист. — На первый взгляд замок не слишком пострадал?