Солнце в силках

– Ушли дальше, в холмы, там тоже есть несколько сэргэ. Глаза здесь не важны, вслушайся в мир всем своим существом, кынаттаах Тураах21, и ты ощутишь алгыс, разносящийся по Вер-рхнему миру.

– А Джёсёгей тойон22 услышит алгыс Тайах-ойууна? Ведь его нет здесь…

– Дом Джёсёгей тойона далеко, на четвертом небе, но алгыс шамана он услышал бы даже из Среднего мира. Ты не болтай, – недовольно каркнула Серобокая, – ты слушай. Иначе все проболтаешь.

Тураах выдохнула и закрыла глаза, чтобы не отвлекаться на мерное движение удивительно зеленых волн. В шелесте травы возник дробный стук копыт. Топот нарастал, расходился по могучему стволу сосны. Тураах не выдержала, приоткрыла один глаз: увидеть бы могучих жеребцов, несущихся среди зеленого моря. Степь пустовала.

Неведомо откуда полилось гортанное пение, и Тураах поняла: вовсе не топот сотен копыт нарушил тишину небесной степи – это голос шаманского бубна разносился по Верхнему миру. Ритм стал чаще, воздух зазвенел, и вдруг пение оборвалось, следом затих бубен. На степь пала пронзительная тишина, чтобы через миг взорваться лошадиным ржанием – Джёсёгей тойон откликнулся на алгыс шамана.

Тураах поморщилась: после изумрудных просторов Верхнего мира белизна снежного покрывала ослепляла. Знакомые лесные просторы казались чуждыми, а в ушах все еще звенел отголосок лошадиного ржания.

Зачерпнув полные ладони снега, она обтерла лицо, фыркнула от озноба и наконец-то почувствовала себя вернувшейся. Поднялась с колен, размяла затекшие ноги и повернулась к сосне, ставшей для нее тропой в Верхний мир:

– Спасибо тебе, лесная красавица! – шершавый ствол откликнулся, обдал теплом закоченевшие пальцы. Тураах улыбнулась духу-иччи, обитающему здесь, и взглянула вверх.

– Крарх, пришла в себя? – спросила Серобокая, слетая с ветки на плечо Тураах.

– Угу, – говорить не хотелось. Только баюкать в себе чудесное воспоминание.

– Верхний мир посмотр-рели, в другой раз спускаться будем. В болотистые пустоши Нижнего.

Пустынный, почти сплошь медно-коричневый, изборожденный холмами, оврагами и провалами в пустоту, Нижний мир был по-своему прекрасен.

Здесь не было простора и шири Верхнего мира. Все было извилистое, запутанное, куда ни глянь, взгляд везде за что-то цеплялся, натыкался на преграды, от этого Тураах было тревожно.

Она настороженно двинулась вперед. Поляна была покрыта кочками, между ними, в низинах, скапливалась вода: дальше лежало болото. Кое-где из кочек торчали низенькие кустики, искривленные ветви их выглядели острыми. На небе висело светило, щербатое, как ущербный месяц, и мутно-желтое. Тусклое.

– Кто здесь обитает?

– Крарх, это пустынные земли, – не очень уверено ответила Серобокая, – но остор-рожность не помешает.

Тураах обошла мутные лужицы и принялась изучать растение.

– Оно железное!

– Кра! – кивнула Серобокая. – Давай поднимайся вон туда, там обзор лучше.

Ворона взмыла в небо. Тураах, оторвав взгляд от странного растения, забралась на холм. Здесь рос кустик побольше. Его ветви украшали остренькие листочки. Тураах присела на корточки. Вот бы оторвать один и похвастаться Табате! Он-то в Нижнем мире еще не был. Но как это сделать? Она заглянула под растение: вдруг найдутся опавшие листья или сломанные веточки. Краем глаза она уловила на земле движение.

Ящерка! Медно-красная, с черным глазиком. Вряд ли такая малютка может быть опасной… Тураах протянула руку. Быстро перебирая чешуйчатыми лапками, ящерка скользнула влево.

Тураах на корточках, как и сидела, переместилась за ней и снова потянулась. Ящерка повернула голову.

Спинка ее поблескивала медью, чешуйки на спине складывались в причудливый узор, а на лапках сверкали острые коготки. Еще немного! Тураах почти коснулась, но ящерка сорвалась с места, проследовала по краю мутной лужицы и застыла на самом краю узкого провала.

– Эй, не убегай! Я только погладить хочу! – шепнула Тураах и подкралась ближе. Ящерка сверкнула слюдяным глазиком, словно этого и ждала. Стоило Тураах подойти, она нырнула в провал.

Тураах заглянула во мрак. Там, в черноте, переливалось что-то красноватое. Попробовать дотянуться? Страшно…

Из-под земли зашипело. Тураах вслушалась: шипение складывалось в странную мелодию:

– Кутаар, кутаар, татаар-кутаар, поймай кутаар, обласкай кутаар.

Пение стало громче, в недрах провала заструилась огненная река.

– Поймай кутаар, обласкай тутаар, – нарастал шепот. Тураах медленно-медленно, словно во сне, начала раскачиваться в такт пению. Зачарованная, она склонялась все ниже. В шелестящем голосе слышался зов: — Тураах-Тураах, ты поймай кутаар, обладай кутаар.

Веки налились тяжестью. Руки ослабли, Тураах мягко ткнулась лбом в чуть осыпавшуюся землю у самого края провала.

– Обладай кутаар…

– Ну надо же, пташка в силках, – ворвался в убаюкивающее пение грубый голос. Тураах вздернули за шкирку, оторвав от земли. Перед глазами все еще пылала красная река. Тело не слушалось, отяжелевшие веки с трудом удалось разлепить.