Солнце восходит на западе

Центральной фигурой гражданского управления оккупированных областей был "гауляйтер" Восточной Пруссии — Эрих Кох, ставший имперским комиссаром Украины. До того, как дружба с Гитлером вынесла его на поверхность жизни, Кох был служащим на вокзале в Кенигсберге. Он годами стоял у выхода с перрона и отбирал у пассажиров билеты. По мнению железнодорожного начальства, это, вероятно, было максимумом того, на что был способен Эрих Кох. Новое начальство, в лице Гитлера, назначило его неограниченным самодержцем Украины, территории, почти равной Германии, с населением более тридцати миллионов человек, со сложной и запутанной обстановкой огромной области, освободившейся от многолетней большевистской диктатуры. Генеральным комиссаром Киева и киевской области сделался некто Магуния — булочник из Кенигсберга, который, вероятно, в свое время отпускал Коху в кредит "бротхены" и незабытый потом его милостью. Примерно, по этому же принципу подбирались и остальные кадры гражданского управления.

В тоже самое время, в Германии сидело без дела немало немцев (особенно русских немцев), прекрасно знавших Россию и понимавших всю трагедию Создавшегося положения. 3а откровенные высказывания по русскому вопросу, их иногда посылали на фронт простыми солдатами, иногда — сажали в концлагеря. А на оккупированные территории ехали, расшитые золотыми позументами по коричневому сукну, железнодорожные контролеры, булочники, трактирщики, сутенеры, просто неудачники и прочий мелкий партийный люд, не имевший никакого представления о той стране, куда его посылали, кроме внушенного с партийных верхов понятия о том, что там живет народ "низшей расы", которым надо управлять "железной рукой".

Вот как выглядел гражданский аппарат управления, которому выпало на долю познакомить население оккупированных областей с Германией, более тесно, чем это могла сделать армия. Для населения это знакомство оказалось драматическим. Для Германии оно закончилось трагически. Но даже и в этом аппарате встречались люди, которые понимали, что, то, что они делают — совсем не то, что надо делать. Получая новый приказ, и видя его нелепость, они хватались за голову, но… приказ выполняли. Знаменитое немецкое — "приказ есть приказ" — побеждало все остальное. Таким образом, дисциплина, видимо, не всегда является положительным качеством. Пресловутая немецкая дисциплина на этот раз содействовала катастрофе, ибо немцы беспрекословно выполняли все приказы своего начальства. Даже явно идиотские и вредные для самой Германии.

Если бы кто-нибудь в 1941 году засел за работу и написал бы специальный устав, посвященный тому, чего немцам нельзя делать в занятых областях, то в этом уставе несомненно оказалось бы как раз все то, что немцы в этих областях делали. Это совсем не каламбур. Это было именно так. И это настолько резало глаза, что некоторые особенно подозрительные люди, не раз высказывали нелепые предположения, что кто-то из высших руководителей Германии находится на службе у большевиков и, действуя по их указаниям, делает все возможное, чтобы население оккупированных областей восстановить против немцев. Предположения эти были вздорными. Но они соблазнительно походили на правду.

В политическом отношении гражданское управление, руководимое глупостью, повело беспощадную борьбу со всеми зачатками российской государственности и разгромило уже созданные очаги последней. Это вынуло намечавшийся костяк из аморфной массы населения и последнее было ввергнуто в состояние перманентной политической анархии. То же относится и к административному аппарату, в котором были уничтожены все, родившиеся при военном управлении, органы самоуправления и все было сосредоточено в руках немецких чиновников, которые не только не знали обстановки, но и не понимали ни слова по-русски. Это создало пропасть между административным аппаратом и населением и последнее предпочитало обходиться без услуг первого, что еще более способствовало росту анархии.

В экономическом вопросе, на первый план выступила жадность, подсказывавшая, что надо сохранить колхозную систему, ради выкачивания из крестьян максимального количества продуктов, которые вывозились в Германию без всякой возможности для крестьян получить, что-то взамен. Несмотря на то, что немецкая система выкачивания продуктов, за незнанием обстановки и недостатком людей, значительно уступала советской, тем не менее, сохранение колхозов и продолжающийся грабеж крестьянства, оттолкнули массы последнего от оккупантов.