Солнце встает над селом Дзауга (СИ)

-Ну, засранка, держись! – с хохотом крикнул он, пытаясь поймать ее ноги. Она уже добралась, было до верха, но внезапно нога ее соскользнула, и тут же его пальцы намертво впились ей в лодыжку. Они повисли на коньке, как два акробата. Черепицы обломились под такой тяжестью, и оба, обдирая животы, поехали вниз. Инга изловчилась и с силой заехала ему свободной ногой по роже. Тимур тут же выпустил ее и едва успел зацепиться руками за карниз, чтобы не слететь с крыши.

«Не уйдешь!» - пронеслась сладкая и упоительная мысль. «Никуда тебе не деться отсюда!» Он облизнул губы и почувствовал на языке кровь. Все его существо чуть ли ни зарыдало от восторга.

Тимур буквально вспорхнул обратно и побежал следом за ней вдоль крыши по самому ее краю. Внизу слышались голоса пацанов. Он мчался за ней по пятам, с интересом следя за ее действиями. Выхода у нее не было: здесь, наверху, он бы в конце концов добрался до нее в любом случае. А для того, чтобы прыгать вниз в объятья Гиббона и Кокоя,  у нее явно был избыток мозгов. Выкрутиться из такого положения было почти нереально. Внезапно до него дошло. Примерно в трех метрах находилась крыша соседнего дома. Между ними тянулся узенький жестяной желобок. Инга не теряя ни секунды, раскинула руки в стороны и, балансируя, легкая, как перышко, пробежала на соседнюю крышу, быстро перебирая ногами. Тимур замер, захваченный зрелищем. Желобок дрожал и звенел, как гитарная струна. Его воображение мигом живописно обрисовало ему, как хрупкая жесть проломится под его тушей, и с каким треском он рухнет с высоты двухэтажного коттеджа. Он чертыхнулся и сломя голову побежал в обход. Крыша стонала и грохотала от ударов его сильных ног. Какая-то разрушительная первородная страсть бесновалась во всем теле, упрямо подстегивая его. Дикий азарт придал ему стихийной, безрассудной смелости. Тимур спрыгнул на небольшую пристройку и, разбежавшись, перелетел на соседнюю крышу.

Инга притаилась за одной из кирпичных труб, наблюдая за ним. Тимур, хищно озираясь по сторонам, небрежной походкой заковылял в ее сторону.

-Где ты, засранка?! Вылезай! Все равно ты – моя!

Она затаила дыхание. Он приближался.

-Инга! Ну-ка покажи свою аппетитную маленькую задницу! Мой жеребец уже запарился ждать! Ему не терпится! Он уже встал на дыбы!!! – Тимур орал пьяной дурниной на весь квартал – Иди сюда, поганка! Такое будет первый и последний раз в твоей сучьей жизни!

Он приостановился недалеко от нее, повернулся спиной, и заглянул в слуховое окошко. Это был тот самый момент… Инга выскочила из укрытия, и подпрыгнув, пнула его ногой в спину. Все произошло мгновенно, как фотовспышка. У него сработала какая-то сверхъестественная реакция. Этот кин-конг был ловким, как дикая кошка. Тимур успел схватить ее, и они, обнявшись, полетели вниз, как две подбитые птицы.

Инга оказалась сверху, впечатав его спиной в сухие листья, засыпавшие палисадник. Он упал, по- спортивному самортизировав удар, тут же перевернулся и навалился на нее всем весом. В густой темноте глаза на его склонившемся лице мерцали неестественным люминесцентным светом. Прерывистое воспаленное дыхание обожгло ей кожу. Как сквозь сон она ощутила на своем лице неопределенные прикосновения его щек, губ, носа, холодные, как крупные капли осеннего дождя. Потом знакомый сгусток боли выкатился из позвоночника, и она опрокинулась в беспросветный вакуум, постепенно теряя сознание.

   6.

Над городом занималась заря. День обещал быть ясным, и в такую погоду рассветы здесь были умопомрачительно красивыми. Тонким золотом окантовывались сначала силуэты ледников, затем угрюмые горные массы заливались стыдливым румянцем, и через минуту солнце, стремительно поднимаясь, разворачивало по всему горизонту свое пролетарское знамя.

Тимур загнал отцовский «Мерседес» в гараж и остановился посреди двора, любуясь рассветом. Сердце его каждый раз замирало от вида этой абсолютной, недосягаемой красоты. Молодое, нежное пламя, как некий вирус разрастаясь по всему небу, съедало последние отрепья ночной мглы. Он смотрел долго, пока глаза его не стали слипаться. Ночка все-таки выдалась бурная. Вряд ли кто-нибудь из его друзей появится сегодня в универе.

Габарай начал подниматься по ступенькам роскошного трехэтажного особняка, отстроенного в новомодном стиле – огромных кирпичных «новоосетинских» дворцов. В доме все спали. Добравшись до второго этажа, Тимур устремился по темному коридору к своей любимой спасительной берлоге, как вдруг заметил, что из-под соседней двери выбивается тонкая полоска света. Он задумчиво приблизился к ней, культурно постучал и заглянул внутрь…

Настольная электрическая лампочка горела желтым несвежим светом. Из-за стола торчала склоненная над тетрадями русая головка. Лицо Тимура буквально озарилось, словно подсвеченное изнутри небывалым, горячим, почти иконописным сиянием.