Солнце за нас. Автобиография

Был в разгаре чемпионат Европы по футболу. В финале играли Греция и Португалия. И мы ходили смотреть игру в местный спорт-бар — кафе с телевизором. Мы забронировали столик, на нем стояла бутылка серебряной «Ольмеки», какие-то закуски. Мы пили текилу и болели за португальцев, а все остальные посетители в этом кафе болели почему-то за греков. А чего за них болеть? Они случайно попали в финал, никогда греки в футбол особо сильно не играли. За греков, потому что православные, что ли? А мы за португальцев, конечно. Луиш Фигу! Такие футболисты легендарные! Но португальцы проиграли. Все вскакивали, когда «нашим» гол забивали, радовались, а мы нет. Люди меня узнавали: когда матч закончился, просили сфотографироваться, дать автограф. А мы уже с Мариной полбутылки «Ольмеки»-то за поражение Португалии убили, я говорю: «Вы за кого болели? За Португалию? Не врите, все вы здесь болели за Грецию, так что не надо гнать!»

Но какого-то повального узнавания меня не было. Это же Крым. Большинство местных вообще никого не знают. Много приезжих из мест вроде Тюмени, украинцев из села. Какая им группа «Звери»? Да мне и не до того было, я был очень сильно занят Мариной. Один случай был забавный, когда мы поплыли на кораблике смотреть на Золотые ворота. Мы скромненько сели с краешка, чтобы нас не видели. Экскурсию вел какой-то парень: «Вот сейчас мы проплываем мимо скал: если вы посмотрите направо, вы увидите на скале профиль Пушкина, а на голове у него как будто бы маленькая шапочка». Мы с Мариной слушали эту чушь и ржали. «А сейчас мы подплываем к Кара-Дагу. Мы остановимся, и вы сможете искупаться… А сейчас давайте поаплодируем, на нашем корабле плывет лидер группы „Звери“ Рома Зверь». А вокруг сидят наши люди — тети и дяди толстые с бутылкой водки, колбаской в пакетике, нарезанными помидорчиками-огурчиками. Все начинают оборачиваться — а кто это? Но все равно все хлопают. Я сижу весь красный, Марине тоже неудобно. Я не люблю таких вещей, когда начинают внимание обращать, пальцем тыкать. В быту это ужасная вещь. А тут еще и с лодки-то деться некуда.

Мы делали все, что можно было делать в Коктебеле, любое развлечение, все пробовали. Мы плавали на корабликах, мы ходили на лошадях в горы с бодунища жуткого, мы ловили рыбу, мы играли в игровые автоматы на набережной. Покупали с рук вареных раков, стояли на причале и ели их. Я показывал Марине все, что я знаю, умею и вообще что может быть. Разве что в караоке не пели — я же певец, для меня это всегда было жестоким моветоном. А еще я сломал там руку. Мы играли на набережной в «закинь баскетбольный мячик в кольцо». Я кинул мячик, он отскочил и поскакал по асфальту. Я побежал за ним и поскользнулся на луже. Лужа была старая, дно покрылось зеленым налетом ила, зацвела и стала скользкой. Вот я и хряпнулся прямо в нее, сломал кисть. Конечно, нетрезвый был. Ну а как? Позавтракаем, пообедаем и уже белое винишко пьем, а вечерком чего покрепче. Секс и алкоголь — мы этим только и занимались. Отдыхали, в общем. Романтика! Короче, пизданулся я в этой луже очень сильно. Наутро у меня очень сильно распухла рука, мы решили ехать на такси в больницу в Феодосию. Взяли с собой две бутылки белого и по пути туда одну раздавили. Приехали в больницу. А она такая советская, полный хаос. Вышел доктор: «Садитесь в очередь, ждите, медсестра сделает вам гипсовую накладку». — «Доктор, у меня такая ситуация…» — и даю ему сто гривен. За такие деньги он мне сам все сделал — рентген, гипс, шину. Оказалось, треснула косточка, сказали походить в гипсе, ну, не прямо как в «Бриллиантовой руке», полегче, конечно. Мы с Мариной вторую бутылочку после наложения гипса закинули и поехали обратно в Коктебель.

После отпуска я должен был ехать на съемки в передаче «Форт Боярд», позвонил Ефимовой: «Аня, я руку сломал в Коктебеле. Надо отказываться». — «Отказываться нельзя, ты уже в команде. Тебе будут давать задания, где не нужна физическая сила». В итоге мне всю дорогу давали такие задания: то пауков на лицо ползать положат, то руку другую скажут к змеям засунуть, то пошлют загадки у старцев отгадывать. Я прятал сломанную кисть, потому что французы не допустили бы человека с переломом. Поэтому мне в Москве перед поездкой гипс сняли и перебинтовали жестким бинтом.