Солнце за нас. Автобиография

Мне интересно все и стихи тоже. Тем более что мое прошлое больше связано с поэзией, чем с литературой. Помнишь, я рассказывал о литературном «Клубе-96» в Таганроге? Хотя я там пел, а не читал стихи, но с поэзией познакомился хорошо. Я дружил с Витей Бондаревым, я понимал, что есть поэтическое произведение, а есть стихотворный текст. Мы вместе с Витей делали в том литературном клубе совместный проект.

И вот спустя годы мы решили делать «Стихи на салфетке» — формат литературного вечера. Камерный такой формат. Читает Витя, читаю я, иногда я пою, а Слава Зарубов играет на клавишах. Позднее мы выложили видео на одну из песен, «Смена караула», в нашем паблике в «ВК» с соответствующим предупреждением, я просил людей не шарить ее самостоятельно. В этой песне есть мат, а я в целом против мата со сцены: некрасиво и необоснованно ругаться во время концерта. Но в этой песне я абсолютно искренне пою, и эти слова в припеве там не звучат как матерщина.

Многие люди решили, что эта песня про службу в армии, но это очень поверхностное заключение. Я вижу в этом тексте Валеры Полиенко одиночество творческой личности. Я и есть этот солдат. Он застрял один на посту своем. И ни горя, ни страха не осталось. Смены караула не предвидится. Тебя никто не заменит. А где-то есть на свете звезды мюзик-холла… Это не вразрез. Это часть меня, и она очень печальна сама по себе, печальна и безысходна. Жить и петь людям об этом мне не очень хочется. Мне бы хотелось видеть в зале людей, которым я помогаю. Чтобы они от моих песен становились лучше, добрее. Чтобы они светлели. В этом назначение музыки. И такое творчество делает их светлее тоже, но если я ударюсь в «Смену караула», в эту творческую безысходку одиночества, будет меньше пользы от моей работы. Она будет, но для гораздо меньшего числа людей. А большинство людей говорит: это про армию. А еще больше говорят: «А что это он со сцены ругается?» Только поэтому. А в рамках «Стихов на салфетке» я могу показать, чем еще я живу, какая еще есть во мне сторона, которую вы не знаете. Не потому что я ее скрываю, а потому что особо она никого не волнует. Это никому не надо. Об этом-то и песня: на хуй никому не нужен этот солдат, на посту стоящий. Я не хочу находиться в состоянии, в котором я ною со смурью своей — пожалейте меня, посочувствуйте. Типа смотрите, какой мир жестокий. Но иногда оно меня посещает.

А после «Стихов на салфетке» в Питере я подрался. Мы гуляли с Витей и Митей (мой товарищ петербургский и друг детства Марины), я просился в бар гостиницы «Европа», но нас не пускали, и мы пошли на Думскую. Зацепились с кем-то языками, и в результате я получил в пятак. Потом парень, с которым мы поцапались, написал в Инстаграме, что подрался с Ромой Зверем. Так родился второй куплет песни «Я молодец».

Вообще-то с годами мне все больше и больше становится плевать на многое, что раньше меня раздражало. На хамство мне плевать уже, я спокоен. Я чаще мирюсь с несовершенством этого мира, понимая, что некоторые вещи неизбежны, один в поле не воин и лучше поберечь силы для хороших и добрых дел, чем распылять желчь и бороться с этими неуловимыми мельницами. Но иногда бывает, находит. Негативная энергия должна выходить, вот она и вышла в виде легкого кулачного боя. Дали в пятак, утром болел нос.

Ничего в этом нет постыдного. Небольшая драка, сам ведь виноват, правильно? Как на том советском плакате лозунг: «Выпил, ругался, сломал деревцо — стыдно смотреть людям в лицо!» Утром мне тоже было стыдновато: видать, голова у меня отключилась и я зажег. А когда мне написали в Инстаграме эти «бойцы», мне стало уже смешно. Один чувак прислал фотку, на которой со мной обнимается: «Извини, чувак, не признал!» А другой у себя написал: «Я вчера пиздился с Ромой Зверем!» У людей остались эмоции, они этот эпизод запомнят на всю жизнь.

Прогулки

На концерте выходишь, голос есть, понимаешь, что происходит. Люди поют — супер! А на съемочной площадке такое состояние тяжелое — успеть бы. Отсняли? Кто-то задержал, свет не переставили, солнце ушло. Короче, жуть! «Прогулки» — это даже не история, а идея: я слушаю песню, и в моей голове представляются картинки без какой-то сюжетной линии. Я постарался свои фантазии на тему, о чем поется в песне, оформить в виде кино. Когда есть идея, все остальное — дело техники. Во-первых, есть второй режиссер. Есть раскадровщики, которые распишут, с какой стороны, кто откуда выходит. Оператор, которому ты говоришь: «Я хочу, чтобы картинка была, скажем, как у Хичкока в таком-то кино». Художнику говоришь: «Мой герой — бандит, только одень его не как лоха, а как прикольного, настоящего бандита». Сценарии строятся все одинаково — трехактная система, как в пьесах у Чехова. Ты просто заполняешь собой все эти ячейки.