Солнце за облаками

Теперь гнетущий климат семьи сменился скорбью. И если до этого времени они стеснялись своих слез, то сейчас слезы стали их постоянным спутником. Пока душа еще оставалась в Агнессе, они не могли осознать того, что произойдет и что предстоит им вынести. Но вместе с этим во время ужина они в один голос соглашались с тем, что для нее в том неизлечимом состоянии, которое было, ее уход – единственный путь к избавлению от мучений. «Она отмучилась», – говорили они.

Прощание и церковное отпевание проходили в солнечный и по-особенному жаркий летний день. Под сводами церкви, где собрались родственники, друзья и знакомые семьи, разносился гулкий голос священника. Внутри стоял странно прохладный, но душный воздух. Родион стоял, слушая довольно длинную речь священнослужителя.

Он вспоминал сестру, ее смех, занятия школьными предметами, думал об угасших теперь надежд на нее будущность… Он с каждой минутой этого горестного часа все сильнее и сильнее нагнетал на себя горечь того, что с Агнессой уже ничего нельзя изменить, потому что это не в силах человеков. Все, чего он мог желать для нее, – это покоя в том, другом, мире, в котором очутилась ее душа.

Родион до такой степени нагнал на самого себя печаль, что ему стало плохо, закружилась голова, возникла слабость. Вероятно, что в добавление к скорбному состоянию давали о себе знать полученные травмы. Но он не хотел привлекать к себе внимание. Пару раз выходил наружу на площадку перед церковью. Часы показывали двенадцатый час, солнце палило, и на площадке казалось еще хуже, жарче, чем в тени церкви. Вернувшись после второго выхода, он просто сел на скамейку возле стены. Священник заметил это и комментировал: нужно иметь силы, чтобы отдать последнюю дань покойной, выдержать на ногах, а не потакать своим слабостям. Тогда Родион поднялся и еле-еле достоял еще несколько минут до конца панихиды.

После скорбных событий в семье Родиона началась новая глава. Отец категорически не хотел оставаться жить в старом доме, где все напоминало ему о прежней жизни. Они решили переехать и принялись активно заниматься этим вопросом. Эта деятельность отвлекала их от горестей. Причем переехать они решили не только из этого дома, но и из Энска вообще. К их общему удивлению, вопрос решился в считаные дни. Они действовали слаженно, без пререканий. Вероятно, их объединяло общее желание бежать от всего, что связывало с горем. Возникавшие раньше, как в обычной семье, острые моменты притуплялись и сглаживались, доверие выросло, взаимопомощь стала обычным явлением. Уже в двадцатых числах июля они переехали в соседний город К., который больше их прежнего места жительства, а находится в пятидесяти километрах от него. Там им удалось получить неплохую двухкомнатную квартиру почти в центре: одна комната для Антона и Родиона, другая – для родителей.

Их семейный совет пришел еще к одному выводу. В июне их продюсер женился, и по крайней мере в ближайшие месяцы изъявлял желание больше времени проводить дома с молодой женой, но не хотел расставаться с проектом, в котором участвовали родители Родиона. Продюсер предложил им сесть вместе и подумать о том, каким образом поступить.

Этот расширенный домашний совет состоялся еще до переезда. Все семейство Родиона, не исключая и младшего брата (который, правда, выдержал только десять минут совета), проговорили почти три часа. Рассматривали разные варианты, которые подготовили заранее. И вот какие важные решения они приняли: они решили полностью изменить свою жизнь. В августе, по окончании траура, они примутся за репетиции совершенно новой программы. Это должна быть не просто музыкальная программа, а в полном смысле музыкально-развлекательная, где будут участвовать и Родион, и его младший брат Антон, которому, несмотря на возраст, поручалось очень важное направление. Антон должен стать юным фокусником. Поскольку брат должен ходить в школу, продюсер обещал организовывать выступления исключительно в выходные: с вечера пятницы до вечера воскресенья. Он обосновывал это тем, что все равно в будни посещаемость выступлений низкая. При таком графике он сам оставался бы доволен значительно большим временем с женой. Антон же сможет беспрепятственно посещать школу.

В середине августа все приступили к активным репетициям. Продюсер помогал не только, чем мог, но зачастую даже тем, чем, на первый взгляд, не мог. Его и без того высокая энергетика получила огромную подпитку. Как полагали родители Родиона, да и он сам, в этом играла важную роль молодая жена. Для самих артистов репетиции стали отдушиной от тягостных мыслей. Они словно утоляли жажду деятельности, как водную жажду во время жары. Дотянувшись до этой благостной свежести, они едва хотели прерываться на короткий отдых, и снова и снова с удовольствием принимались за дело. И дело, почувствовав такой мощный настрой, желание, энергию, удовольствие, поддалось и прекрасно двигалось вперед семимильными шагами.