Солнце земли Русской

Торжествуя свой замечательный успех, Андреас Вельвен весной прошлого года построил крепость Копорье на севере, рассчитывая на нее как на будущий оплот завоевания Ингерманландии. Потом со своим войском он двинулся прямо к Ноугарду, и в сорока пяти верстах от северной столицы Гардарики в легком сражении полностью разгромил войско ноугардского полководца Домаша. Сам Домаш чудом тогда спасся, чтобы теперь, через год, погибнуть в другом месте и в другой битве. А тогда остатки разгромленного войска русичей гнали от града Тесова, добивая, и остановились лишь в тридцати верстах от Ноугарда. Оставалось только подтянуть еще силы и начать осаду. В Тесове, который отныне стал называться Тесау, Андреас обосновался в ожидании пополнения. Но другие рыцари ордена, увлеченные вывозом добра и рабов из захваченных обширных земель, не очень-то спешили к нему на помощь и испортили все дело. До середины лета не удалось начать осаду, потеряли такое важное время, и в итоге князь Александр, простив ноугардцев, пришел сюда со своим сильным войском. Узнав о его приближении, вице-мейстер Вельвен, не имея достаточных сил для войны с Александром, вынужден был позорно бежать в Ливонию и там убеждать рыцарей в том, что чрезмерно они занялись сбором богатств, что надо идти и сражаться с Александром, ибо только победа над ним принесет ордену спокойствие на обретенных жизненных пространствах от Пскова до Волхова.

Но было поздно. Александр как вихрь промчался по всем захваченным немцами землям, вернул Ноугарду крепость Тесау, а самой крепости — название Тесов, затем яростным волком прошел всю Водландию, везде изгоняя тевтонцев, молниеносно отмахал двести верст, внезапно явился на севере, в Копорье, и, овладев свежей немецкой крепостью, уничтожил ее, срыл до основания, поубивав многих хороших воинов, некоторых уведя в плен, хотя иных и отпустил домой, унизив своим великодушием.

Все, что было так счастливо добыто Андреасом, мигом — будто ветром листья с дерева сдуло, или, как говорят русские, будто корова языком слизала. Ох уж эти русские поговорки! Они во всем гораздо менее поэтичны, чем германские. Грубые, пошлые…

Водландия осталась недограбленной. В Полужье хотя и вывезли немцы всех коров и лошадей, но еще много оставалось чем поживиться. Отныне всё сие вновь было утрачено. Мало и этого — на Эзеле[107]

, бывшем русском острове, давно уже подвластном ордену, проклятые русичи перебили не только гарнизон, но и неприкасаемое католическое духовенство. Пришлось Андреасу срочно плыть туда и в Аренсбурге заключать мирный договор с этими негодяями, которые до того обнаглели, что в грамоте вписали так: «Поелику князь Александр явил себя защитником всех полунощных земель Русских, мы, жители островов Сырой и Дагон, отныне сами себя держать будем, а немцам разрешаем владеть своими домами в граде Аренсбурге».

Тем временем отец Александра к осени собрал на Волге большое войско и прислал его вместе с младшим братом Александра, тезкой Андреаса Вельвена. Зимой братья выступили с ним из Переслау, дошли вновь до Копорья, затем захватили Нарову[108], и к Масленице, пройдя вдоль берегов Пейпуса, русские войска добрались с севера до Плескау. Здесь Александр, не мешкая, совершил бросок на город и стремительно овладел им. Двое фогтов были отпущены им, а всех немцев, взятых в плен, Александр отправил в Ноугард. Хронист ордена, Петер, в те дни горестно написал в своих рифмованных летописях:

Вокруг Плескау — хорошие, жирные земли.

Мало покорить хорошие, жирные земли.

Следует укрепить их надежною силой.

Не то жирная земля станет жирной могилой.

И горделивый тевтон понесет убыток

Там, где он мог бы иметь свой прибыток.

Так получилось, когда мы потеряли Плескау,

Вместо того, чтоб надежно держать Плескау!

Эти стихи вицемейстер Андреас повторял всюду, упрекая рыцарей в том, что они слишком рано уверовали в надежность своих восточных приобретений. Рождество Христово он встречал в Риге и там дал клятву гроссмейстеру всего Тевтонского ордена рыцарей Марии Девы, что к весне никто уже не будет помнить о том, кто такой русский князь Александр, а все земли, отнятые им у немцев, будут возвращены, включая Ноугард и Ладогу, Плескау и Плоскау[109]

, Ингерманландию и Водландию, Браслау[110] и Шмоленгс[111].

В ответ ему было обещано, что, если сдержит клятву, быть ему ландмейстером вместо Грюнингена, который продолжал воевать на южных рубежах с литвой и земиголой. А потом — и гроссмейстером всего ордена. Эту клятву принимали легат нового римского папы Целестина и многие ливонские епископы. Вместе с легатом в Ригу приехал некий таинственный магистр. Он был смугл, черноволос, не имел ни бороды, ни усов, носил французское имя Мари де Сен-Клер, и ему воздавались особенные почести, а когда сей человек благословил Андреаса, прикоснувшись острием своего меча к его плечу, все стали пылко поздравлять Вельвена, уверяя его, что теперь уж он точно одолеет Александра.

Позднее, когда Сен-Клер уехал из Риги, вицемейстер в разговоре с ландмейстером Дитрихом заметил: