Солнцевы сыны

– Тамара-то? А что с нее возьмешь, сама девка еще. Я ее, когда вызвал, так она только руками развела, говорит, поздно – инфексия уж до легких дошла. Да что там говорить, – он снова зачерпнул из котелка.

– Ой, беда! Ой, беда!

Далее некоторое время сидели молча. Игорь проглотил еще несколько ложек угощения и, наконец, откинулся назад сытый, и до определенной степени довольный.

– А занимаешься-то чем, все шкурами своими? – спросила Злата, отставляя котелок.

– Только на этот месяц, а то все Глеб возит. Он к вам не захаживает?

– Не видала.

– Хм, – буркнул Игорь, – То-то я гляжу у него всякий раз лошадь загнанная. Разберемся, – он встал из-за стола, не забыв прихватить свой тюк, – Ладно, хозяйка. Пора мне уже, а то к вечеру домой не поспею.

– Та посиди еще, куда твой вечер денется.

– Нет, Златка, не спорь, пора, – мужик направился к выходу и добавил мимоходом, – Ты скажи лучше, не нужно ли чего отвезти, покуда я тут. А то, когда кто ещё будет проездом.

Злата задумалась и тут же чуть не подскочила.

– Так нужно, Игорек! Нужно! И не “чего”, а “кого”. Ты представь, – засуетилась она, выходя с ним на улицу, – привезли вчера мальчонку, явно нездешнего. Возница говорит: “сирота и беженец”. А ехать ему до самого Красного, представляешь? А откудова, знаешь? – они прошли двор и вышли к дороге.

– Откуда ж? – стало интересно и Игорю.

– С самого юга! – торжественно воскликнула Злата.

– Да брось, ты.

– Я тебе говорю! – она вышла на дорогу и крикнула детям: – Эй! Ребятня, скажите Деяну, Злата зовет его!

От толпы мальчишек тут же отделился один, который и без того среди них выделялся. Он был самый загорелый, с сумкой на плечах, в грязной рубахе и штанишках и босой, впрочем, все остальные тоже были босыми,

– Вот, Деян, – произнесла Злата, когда мальчик подошел к ним, – это дядька Игорь. Он довезет тебя, куда тебе надо.

– Здорова, сорванец, – Игорь протянул пареньку руку.

– Здравствуйте, – ответил тот сиплым голосом и протянул свою.

Знакомство вышло коротким, как и сборы в дорогу. Игорь снова запряг лошадь, которая успела к тому времени порядочно отдохнуть, попрощался с хозяйкой и ударил вожжами.

Какое-то время ехали молча. Игорю не очень-то хотелось разговаривать, потому что солнце все еще нещадно пекло, хоть и клонилось к вечеру. Мальчик сидел на козлах с ним рядом и тоже молчал, угрюмо глядя в сторону. Он не снял с плеч мешок со своей поклажей, хотя тот явно был ему велик и, наверняка, натирал. Игорь все поглядывал на этот мешок и мялся, наконец он не выдержал и произнес:

– Ты мешок то сними, парень, не удобно, небось.

Мальчик, не спеша, стянул с себя поклажу и так и замер с нею в руках, о чем-то тоскливо задумавшись.

– Ты его в кузов-то брось, – подсказывал возница. – Да не гляди, бросай, не пропадет скарб твой. Деян тебя, бишь, зовут? – спросил он погодя, – А отца?

– Всеслав, – просипел мальчик.

– А-а. Так ты у нас, значит, Деян Всеславыч, – Игорь покачал головой, – А что, звучно, звучно. Родичи-то твои где?

– В Красном.

– Что? Нет, я в смысле, родители твои где?

Мальчик посмотрел на попутчика серьезным взглядом.

– В нашем селе остались.

– Как остались? – Игорь совершенно запутался, – ты же… – он запнулся, и резко замолчал. Он вообще был не мастер с детьми общаться, все же это, как ему казалось, по бабьей части; тут еще эта неловкость, что он серьезно подумывал молчать оставшуюся дорогу. Однако прошло некоторое время, и его любопытство разгорелось с новой силой,

– Случилось-то что у вас? Напал кто?

– Поветрие, – только и ответил Деян. Большего он и не знал, а это слово тогда было у всех на устах, вот он его и запомнил.

Игорь подумал, что ему послышалось и переспросил:

– Как поветрие? Мор то бишь, али как?

– Может и мор, я того, дядька, не знаю, – просто отвечал мальчик.

У Игоря тут же возникло еще несколько вопросов, а также кое-какие домыслы, но чувствуя, что от этого паренька он ничего не добьется, он решил сменить тему.

– Сколько ж ты до нас добирался с юга самого, чай путь не близкий, а?

Мальчик молча выставил перед собой руки и дважды разжал кулаки.

– Двадцать дней? – чуть не выкрикнул Игорь, – Чем же ты питался это время? Да и спать, гляди, надо.

Мальчик пожал плечами.

– Люди кормили и поили. – произнес он, но не добавил к этому, что кто поил, а кто палками гнал, да и вряд ли от такого мужика, как Игорь, можно было добиться сочувствия. Впрочем, настоящая причина молчания Деяна, заключалась не в детской проницательности, а в отсутствии привычки жаловаться. Ни отец не жаловался, даже лежа на смертном одре, ни мать, которая умерла вслед за ним, спустя всего пару минут. Отец говорил не плакать. Деян и не плакал. Правда, он всплакнул совсем чуть-чуть, когда стоял над больной матерью, и то только потому, что был уверен, что отец сейчас не видит его слёз.