Солнышкин у динозавра

Правда, на минуту-другую всех задержал Челкашкин. Он быстро опустился за борт, осмотрел спину китёнка, наклеил на рану ещё одну полоску пластыря и удовлетворённо махнул:

— Порядок!

И под весёлые всплески Землячка, пароход «Даёшь!» после стольких событий отправился в парусный поход.

ПАРУС КОКА БОРЩИКА

Появление Матрёшкиной явно прибавило энергии всей команде «Даёшь!».

Даже сам пароход выглядел довольно молодцевато. Спасательные круги так и бросали по сторонам озорные взгляды, якорьки задиристо взлетали на волне и по-юному окунались в воду.

С утра по призыву перчиковской радиостанции команда выпрыгивала из постелей и, подцепив пальцами вьетнамки, выкатывалась на утреннюю зарядку.

Мускулы под расписанными в полоску маечками энергично похрустывали, хрящики потрескивали, лица наливались свежестью.

Особенно, как заметили все, старался и без того юный штурман Солнышкин, которому очень хотелось, чтобы в его сторону бросала взгляд руководившая зарядкой Матрёшкина.

А когда в конце зарядки Солнышкин залетал на перекладину и начинал крутить «солнышко», всем казалось, что пароход набирает обороты.

— Интересно, сколько оборотов вы можете сделать? — спрашивала Матрёшкина.

— Да сколько угодно! — отвечал Солнышкин и прибавлял оборотов...

— А быстрей? — весело подзадоривала она.

— Да пожалуйста, — пыхтя, на лету отвечал Солнышкин и начинал такое вращение, что в ушах команды посвистывал ветерок, а Моряков, выставив вверх палец, определял:

— Смотрите! Нет, вы посмотрите! Шли пятнадцать узлов, а теперь даём все семнадцать!

— Ничего себе! — смеялся делавший приседания на одной ноге Федькин. — Так можно дуть и до самого Океанска. И никакого горючего не надо.

Солнышкин только довольно отряхивал крепкие ладони, но дельное замечание принимал к сведению.

Ведь действительно, по наблюдению доктора Челкашкина, не только сердца у всех стали прыгать жизнерадостней, но и поразительно увеличилась мощность лёгких.

В момент полного безветрия, когда парус начал попросту сникать, Солнышкин подул в парусину сам, потом крикнул: «А ну-ка, ребята, дунем!» — И, слегка покраснев, команда дунула в парус так, что пароход снова не пошёл, а побежал по синей-синей воде под весёлое порхание летучих рыб.

Правда, команда не обратила внимания на то, что сзади в корму парохода старательно упирался благородный Землячок и сбоку от него старался помочь уже трудолюбивый китёнок Сынок, которому Челкашкин

каждое утро продолжал менять повязки и делать лёгкий массаж, приговаривая: «Молодец! Умница! Богатырь!»

Был в этом и ещё один, может быть, не очень значительный, но все-таки серьёзный момент, о котором ради справедливости хотя бы коротко нужно рассказать.

Однажды утром, задолго до общей зарядки, Солнышкин вышел на палубу и обратил внимание на то, что при полном отсутствии ветра пароход довольно весело, прямо-таки наперегонки с дельфинами бежал по лиловой от первых лучей воде.

Однако от этого наблюдения его отвлекло кое-что более важное.

Он искал лежавшие в канатном ящике увесистые гантели, которыми они с Перчи- ковым накачивали мускулы.

Но гантелей на месте не оказалось. И Солнышкин отправился к камбузу, так как ими иногда потихоньку пользовался Борщик, чтобы отбить как следует отбивные.

Юный штурман уже думал, как скажет коку несколько хороших слов, но, войдя на корму, забыл все слова и притих от удивления.

Покормив стайку сбившихся вокруг него пингвинов, кок забрался на трюм, отвязал свой фартук и, размахивая им, стал нагонять ветер в парус.

Потом, уловив приближение ветерка, быстро поднял его над собой! И на глазах у Солнышкина фартук превратился в маленький, пропитанный самыми удивительными ароматами парусок, который без лишнего шума помогал общему движению вперёд.

Заметив Солнышкина, Борщик скромно попросил:

— Солнышкин, подержи, пожалуйста! Я переверну отбивные.

С камбуза уже тянуло лёгким дымком.

В общем всё шло как надо. Борщик переворачивал отбивные. Солнышкин держал над головой его замечательное изобретение, Землячок с Сынком упирались в корму снизу, и пароход «Даёшь!» при одном парусе и одном работящем фартуке, летел вперёд, как говорят моряки, на всех парусах!

А НУ-КА ПЕСНЮ НАМ ПРОПОЙ, ВЕСЁЛЫЙ ВЕТЕР

«Даёшь!» летел вперёд на всех парусах с добрым попутным ветром. У всех всё ладилось, всё получалось. У кока отбивные, у Челкашкина медицинские опыты, у Федь- кина песни.

Моряков снова взялся за кисти, и на его полотнах зелёные антарктические волны сменились тёплыми, весёлыми, синими.

Настроение у всех было тропическое, и всем хотелось поскорей добраться до жарких тропических берегов.

У Солнышкина для этого появилась ещё одна особая причина.

До встречи с путешественницами Солнышкин свободное время проводил за, бесспорно, любопытным занятием: с помощью увеличительного стекла он выжигал на отполированных дощечках пейзажи мест, в которых они побывали, и передавал на камбуз. Так что Борщик, кроша лук или морковку, запросто вспоминал пальмы Кубы, пески Африки, вулканы Японии.