Соло

«Не завидую я этому человеку», — подумал Росс, но мудро воздержался от того, чтобы сказать это вслух. Вместо этого он ровным, нейтральным тоном произнес:

— Ну, так, значит, ты продала свой дом?

— Продаю. — Антония кивнула. — Мой поверенный этим занимается.

— Хорошо. — Росс уже начал терять терпение. Почему она не уходит? Он увидел, как Антония открыла свою сумочку, и насторожился: чего доброго, она может вынуть оттуда пистолет и застрелить его.

— Все, я уже ухожу, — сказала торопливо Антония. И дрожащими пальцами вынула из сумочки небольшой, сложенный листочек бумаги и положила его на стол перед Россом. — Я знаю, что ты меня ненавидишь, и я знаю, что я этого заслуживаю, но я не полнейшая стерва и всегда платила свои долги. Ты можешь мне не поверить, но мне очень жаль, что я испортила ту картину. Передай это Тессе…

Голос ее затих. Росс смотрел на нее, ничего не говоря.

Когда Антония ушла, он развернул листок и увидел, что это чек на сумму в три тысячи фунтов. Ну, а раз картина была его, то он посчитал, что компенсацию должен взять себе. А поскольку Тесса — если она была бы здесь — несомненно, отказалась бы от денег, которые, кстати сказать, все равно определенно принадлежали Ричарду, то Росс решил, что будет справедливо, если эти деньги достанутся Мэтти и ее еще не родившемуся ребенку.

Кладя этот чек в карман, Росс улыбнулся, первый раз за день.

ГЛАВА 62

Сэйди Лабелл, пребывавшая в несвойственном ей отпускном настроении, откинулась на спинку стула и улыбнулась официанту.

— Прекрасная еда. Мы будем пить кофе и бренди на улице. Я хочу захватить последние лучи солнца.

— Конечно, мадам, — ответил Жозе, одновременно думая про себя, что эта женщина, судя по виду, может захватить что угодно и кого угодно. Еда и вино подействовали на нее умиротворяюще, но она, несомненно, привыкла добиваться своего, а так как у Жозе не было намерения лишать себя возможности получить щедрые чаевые, то он не сказал, что просторная веранда сейчас занята полуголой художницей и ребенком, у которого режутся зубы. Если она хочет там сидеть, то он останавливать ее не будет.

Но когда Сэйди прошла в дальний конец ресторана и вышла на прогретую солнцем веранду, где витал аромат всевозможных цветущих растений и стояли элегантные белые стулья, она обнаружила там одинокого ребенка, который полусидел, полулежал и серьезными глазами смотрел на нее через край своей переносной люльки.

— Привет! — воскликнула Сэйди, бросила сумочку на первый попавшийся столик и плюхнулась на колени. — Посмотрите, какой миленький! Посмотрите только на эти глазки?..

— Если бы тебя только видели сейчас твои знакомые, — сухо заметила ее спутница, устраиваясь на стуле и закуривая.

— Ну, они меня не видят, — задиристо возразила Сэйди. — Кроме того, я в отпуске и могу делать, что хочу. Разве нет? — продолжила она, обращаясь к младенцу и снова начав сюсюкать. — Я могу делять, сто захоцю, потому что, если бы ты даже был постарше и мог говорить, ты бы говорил не по-английски, так что я в полной безопасности. У-тю-тю…

Когда маленький ротик скривился в бульдожью гримасу и появились все признаки надвигающегося вопля, Сэйди рассмеялась и взяла ребенка в охапку.

— Не надо, — начала она ворковать и целовать темную шелковую головку. — Нет, тебе нельзя плакать, ну, давай, вот хороший мальчик, ты не должен…

— Вообще-то, это девочка. — Тесса, которая вернулась с бутылочкой для Оливии, стояла в дверях уже почти минуту и пыталась убедить себя, что это самое невероятное зрелище двадцатого века все-таки не мираж.

И сейчас ее губы дрогнули, так как все это время она размышляла над тем, узнала ли ее Сэйди Лабелл или нет, но выражение лица Сэйди не оставляло никакого сомнения, и было ясно, что она Тессу узнала.

— Вот она — твоя репутация в модных тусовках, — заметила ее спутница, выпустив в воздух серию очень ровных колечек дыма.

— А, ну да, — сказала Сэйди. — Малышка собиралась заплакать.

Подойдя ближе и наслаждаясь неловкостью этой женщины, Тесса дала ей бутылочку со смесью.

— Возьмите, дайте девочке, она хочет есть.

— Ну так, значит, — сказала Сэйди, когда они наконец-то уселись за столик в странно дружеской манере. — Значит, здесь ты прячешься.

— Я не прячусь. — Голос Тессы был спокоен, но в глазах застыла боль. — Мне просто нужно было уехать.

— Полагаю, вы знакомы, — вставила спутница Сэйди. — Извини, но я не могу тебя узнать. Ты знаменитость?

Тесса улыбнулась и помотала головой.

— Я вас тоже не знаю. Меня зовут Тесса Дювалль, а это моя дочь Оливия.

Протянутую руку Тессы пожали очень крепко.

— Очень приятно, моя дорогая. Я Барбара Лабелл, а это невоспитанное существо — моя дочь Сэйди.

Тесса почему-то не могла себе раньше представить, что у Сэйди Лабелл есть мать.

— А как вы познакомились? — не унималась Барбара, с удовольствием допив свой бренди и сдвинув набок широкополую соломенную шляпу так, чтобы открылось лицо.

— Я брала у нее интервью, — сказала просто, без всякого выражения Сэйди, и мать ее рассмеялась.