Соло

Камни падают крайне редко с прочных пород главной стены и обычно не представляют большой опасности, потому что быстро задевают скалы и отскакивают далеко от отвеса. Замеченный им камень не встречал препятствий на своём пути и стремительно прочерчивал вертикальную линию. Сердце успело сжаться от предчувствия, что траектория камня проходит через красную точку на стене. Достигнув этой точки, камень резко изменил направление движения и отдалился от скал.

Он не сразу поднёс бинокль к глазам. Отчаяние охватило его при виде безжизненности фигуры Солдата. Солдат висел лицом к скале в отнимающей всякую надежду позе, как тряпичная кукла с набитыми ватой головой, руками и ногами. Дремавшая рядом Монета жалобно заскулила. Прошло несколько длинных минут. У них не было плана для такого поворота событий. Не уверенный, что его хватит на то, чтобы в одиночку спустить Солдата, он уже был готов бежать вниз к спасательной станции, когда, бросив ещё один взгляд наверх, вдруг заметил, что в позе Солдата что-то изменилось. Солдат висел так же безжизненно, но чуть-чуть по-другому, чем несколько минут назад. Он больно прижимал бинокль к пытающимся ухватить неуловимую перемену глазам. Рука! Левая рука обрела живые очертания и возможно пыталась подавать знаки.

Он пришёл в чувство и немедленно – в состояние возбуждённой активности, которая угасла только на исходе наступающей ночи, когда всё закончилось. До того времени он неистово расточал накопленную за целый день сидения энергию. Мучительно ощущая невозвратимость потери времени, он сунул Монету в рюкзак, накинул его на себя и устремился к стене. Времени на то, чтобы относить Монету домой, как предполагалось по старому плану, не было. Позже он не мог припомнить, как прошли те два часа, за которые он добрался до Солдата. Солдат был уже в полном сознании и спас свою жизнь, сумев остановить повязкой кровотечение в правой руке. Рука была жестоко перебита в плече. Они обменялись только необходимыми фразами и после обезболивающего укола начали спуск, который не замедлили ни приглушённые стоны Солдата, ни скулёж Монеты. Пара продолжала издавать свои звуки, водружённая на него (животное впереди, человек сзади), когда он изо всех сил шагал по вечерней тропе к спасательной станции. Через несколько часов Солдат был доставлен в госпиталь.

*

На ней было открывающее белизну бёдер короткое летнее платье, дополненное тонким мягким браслетом на левой руке и изящными сандалиями цвета хорошо ухоженных ногтей ног. В убранных назад в обычной манере волосах появились незнакомые штрихи небрежной замысловатости. Лишь влажность выемки груди и налёт пыли на сандалиях, следы недавнего путешествия от селения к хижине, выдавали её принадлежность к этим местам. Она отдыхала в небрежной позе под тенью веранды. Её улыбка светилась уверенностью, её глаза подёрнула тень озабоченности.

Он только что вернулся из поездки в госпиталь, где лежал Солдат, и с волнением обнаружил сидящую на его любимой скамейке, испускающую дразнящий аромат юности и зрелости Круглолицую. Он присел у края веранды напротив её нескромных коленок. Установилась естественная между ними молчаливая пауза. Они с готовностью приближали друг к другу их отдалившиеся за время расставания миры. Он испытывал редкое желание узнать мысли своей кажущейся такой незнакомой и недоступной подруги.

Она расспросила о Солдате. Во время намеренно неспешного рассказа он обращал внимание на знакомые приметы своей Круглолицей: едва различимый шрам под левой коленкой, родимое пятно на открытом плече. Она сменила позу, колени раздвинулись шире.

Он взошёл на веранду, приблизился и поднял её расслабленную руку. На него смотрели хорошо знакомые глаза наполненной желанием Круглолицей. Она лениво позволила поднять себя и завести в хижину. Войдя первой, она остановилась посреди хижины и как будто с интересом стала осматриваться вокруг, не реагируя на его руки, поднимающие сзади край её платья. Платье застряло на бёдрах. Удовлетворив свой интерес, всё так же спиной к нему, она позволила стянуть с себя тонкие трусики, подошла к столу, опустила до пояса лямки платья и облокотилась на стол в позе, вызвавшей дрожь нетерпения во всём его теле. Он прижался к ней и медленно распластал её по столу, не встречая сопротивления.

Круглолицая не скоро отпустила его. В отличном настроении, он затем наблюдал, как, не потрудившись одеться, она знакомилась с Монетой, и развлекал себя неожиданно приятной мыслью, что у неё, вероятно, не было много возможностей для утех во время пребывания в городе. Не выдававшая до сих пор своего присутствия Монета осторожно познакомилась и приняла новую обитательницу хижины, руки которой пахли вкусной едой и заботой.

*

Через неделю Солдата перевезли в город, в другой госпиталь, где ему предстояло несколько сложных операций. Прогноз для руки был хороший, напряжение спало, его друг был окружён заботами жены и многочисленных друзей.