Соло для пистолета с оркестром

— Вы не пугайтесь, Наталья. Мы из Москвы, представители страховой конторы. Думаем, не открыть ли в вашем райцентре филиал. Вот, собираем материал обо всех несчастных случаях, которые случились в районе за последние десять лет, — без запинки врал Глазов. — Мы тут со многими уже поговорили. С Анастасией Афайасьевной, с Мироновной, и с Петровичем тоже. Всех старожилов опрашиваем. Они сказали, что вы можете подробно рассказать о взрыве газового баллона на одной из дач ближайшего дачного поселка. Это было лет семь назад. Зимой. Ваш муж там сторожем работал? Вы меня извините, конечно. Он, говорят, пропал тогда?

— Да чего уж, — махнула она рукой, — дело-то прошлое. Не было бы счастья, как говорят… Ванька-то мой зашибал здорово, чего уж там скрывать. А Петя не пьет сильно. Так, по праздникам маленько. Да это разве сравнишь? Вон, Никитку от него родила. На ферме Петя сейчас, с трактором возится. Посевную-то отработал, а теперь встал на ремонт. Да уж вы в дом проходите, чего на улице-то стоять?

— Я здесь побуду, — сразу сказала Юлия. — За мальчиком посмотрю.

— Да чего за ним смотреть? — удивилась Наталья. — Кота, небось, опять в песок пытался закопать, а тот не дается. Замучил совсем животное. Вот я тебе! — она замахнулась тряпкой почему-то на рыжего. Тот мяукнул и спрятался под крыльцо.

Глазов прошел в дом, осмотрелся в сенях, где стояли вперемешку ведра, крынки, кастрюли и банки. Тут же тазик с мелко порубленным картофелем, запачканная сечка, емкость с комбикормом. Хозяйство у Сидоренковых было немалое, денег в бывшем колхозе почти не платили, приходилось жить тем, что выращивали сами. Дмитрий нагнулся, проходя под низкой притолокой. В небольшой избе было чисто и прохладно. Кухонька, две комнатенки, старый домотканый половик, о который Глазов тут же споткнулся.

— Молочка вам налить? — спросила Наталья.

— Корову держите?

— И корову, и поросеночка. Как не держать? Осенью вот заколем кабанчика да на рынок свезем. Одежонку кое-какую купим, муки мешок. Так молочка вам?

— Нет, спасибо. Вы мне расскажите, как пропал ваш муж?

— Ванька-то? Да как пропал… Я же говорю, пил очень уж здорово. А дачники наняли его обход зимой делать, чтоб не залез кто. Ну, он и ходил. А потом поселились там эти бритые. То ли четверо, то ли трое, врать не буду. Не считала.

— А не было среди них не бритого? Молодого мужчины с приятным лицом, брюнета? Интеллигентного такого?

— Нет, не знаю. Ваньку-то дальше кухни не пускали. Бритым этим скучно было, вот и сидели они в кухоньке, да курили, да водочку попивали. Да в карты резались. И мой с ними. Я все говорила: не ходи, Ванька, туда, мало ли что за люди! Ну, разве удержишь, коли там наливают? Так и сгинул.

— Он сразу исчез, как только дача сгорела?

— А я его сразу-то и не искала. Думала, запил да в город уехал. Сестра у него там двоюродная да муженек ее, тоже алкаш. Ванька-то, как загуляет шибко, так к сеструхе. Там и пробудет несколько дней. Я раньше ездила туда, искала, переживала. А потом плюнула. Чего искать? Вот и подумала, что он там. А к той сгоревшей даче люди какие-то понаехали, да все там переворошили на пепелище. Я Ваньку-то хватилась спустя три дня. Никто его в городе не видел.

— В милицию заявили?

— Заявила. Толку-то? Думаете, искали его? Мало ли народу нынче пропадает? Ну, замерз спьяну где-нибудь. Подождала я с годок, поплакала, конечно, да и сошлась с Петей. Не расписывались, конечно. Кто его знает? Коли при живом муже, так оно грех. А мертвым его никто не видал.

— Да. Странно. Человек пропал, и ни слуху ни духу.

— Чего ж тут странного? Кто пропадает, а кто и находится, через пять лет. У Кузьминичны, вон, сынок нашелся. Все шлялся где-то, алкаш. А потом вернулся, да только рожа вся обгорела. Да шрам во все лицо. Прямо не признать.

Глазов насторожился:

— Откуда же он взялся?

— Да я не знаю. Как взялся, так и обратно исчез. Месяца три у матери пожил и снова куда-то подался. Словно медведь-шатун. Не сиделось ему.

— А где эта Кузьминична живет? В деревне?

— Нет, на хуторе. Раньше-то, говорят, там три семейства жили. Потом все в деревню переехали, к людям, а старуха на хуторе осталась. Живет одна в своей избенке. Ей уж лет под восемьдесят, а она все как молодая. И косит сама, и в огороде возится. Крепкая бабка. Прошлый год пошла я по грибы, гляжу — она с колодца два ведра полных несет. Вот какое здоровье-то нам всем надо!

— Как доехать до хутора? — спросил Дмитрий.

— Да вам-то зачем? Она-то точно страховать ничего не будет. Упрямая бабка, все по старинке живет. И домов там больше нет. Все на срубы разобрали да вывезли.

— А все-таки? Мне спросить ее кое о чем надо, — Глазов был настойчив. Наталья только плечами пожала, но дорогу до хутора разъяснила. В конце концов, какое ее дело, чем занимаются приезжие люди? Дмитрий достал из кармана крупную купюру.

— Премия от фирмы за ценную информацию. Возьмите.

— Ой, да что вы! — растерялась женщина.

— Конфет мальчику купите.