Соло для рыбы

Она остановила коня. Чем ближе была их встреча, тем больше она волновалась. Она пыталась прогнать никчёмные сомнения, не имеющие никакого значения. Но они, как колючки репейника в лошадиной гриве, запутывались в её мыслях. А вдруг он просто прогонит её, ведь она нарушила кельтские законы. Или он там, в своём доме, не один. Вдруг он потому и уехал так быстро, спихнув её Олафу, что его кто-то ждал. И она не выдержала. Она снова попыталась пропеть четверостишие. Чтобы узнать его намерения. Но как она ни старалась подобрать слова, как ни кусала свои пальцы, как ни резала их острыми осколками камня, ничего не получалось, как будто она кричала в воде. Или в пламени. «Он закрылся  от меня. Он знает, что я буду спрашивать!» – думала она в отчаянии. Оставалось последнее – прийти к нему.

Друид оглянулся на шорох копыт в увядающей траве.

– Что ты здесь делаешь?

«Я люблю тебя!»

– Что ты здесь делаешь?

– Я люблю тебя!

Риголл слегка пошатнулся и на мгновение замер, услышав её голос. Впервые.

– Ты – жена Олафа.

– Я не жена ему.

Она подошла к нему очень близко, ближе, чем расстоянии руки, согнутой в локте. Они почти касались друг друга.

– Я не стала его женой.

– Почему?

– Я же сказала. Я люблю тебя. А он Ингрид.

– Ингрид? Я знал…. Но это было раньше. Пока не появилась ты.

– Даже самому мудрому не открывается истинность чувств?

– Ты преувеличиваешь.

– Насчёт чувств?

– Нет.

– Тогда ты преуменьшаешь.

– Тебя всё равно будут искать.

– Зачем? Мы обо всём с Олафом договорились.

– С Олафом, но не с его семьёй.

– Риголл, пожалуйста, если я не нужна тебе, неприятна, не нравлюсь, просто скажи это. Прогони, а лучше убей. Принеси в жертву своим богам, как…, кого вы приносите в жертву? Я не могу без тебя! И я… хочу тебя. Тебе не может быть всё равно?

Он стоял, закрыв глаза, не шевелясь, опустив руки вдоль тела, и только сжатые кулаки выдавали дикое напряжение, с которым он уже не в силах был бороться. Она медленно развязала цыганский платок, скинула влажную от дождя рубаху и, когда осталась совсем без одежды, взяла его руку и положила на своё плечо. Горячая ладонь скользнула по её спине, и она услышала выдох океанской волны, страстно набрасывающейся на берег.

Когда они проснулись в тишине такой непривычной без дождя и ветра, вечно суетящихся снаружи, было уже далеко за полдень. Но они решили ещё некоторое время оставаться здесь внутри, в полумраке. Однако, ближе к вечеру они вспомнили об оставленном ещё вчера ужине возле очага. Еда была холодной, и угли давно погасли. И они поняли, что вокруг не так уж тепло, как им казалось. Риголл поднялся, надел свою белоснежную рубаху, чтобы выйти за приготовленным ещё до праздника хворостом, хранящимся в сухом углублении среди корней огромного дуба, растущего позади его землянки. Он откинул толстую медвежью шкуру, прикрывавшую вход, и колючий, холодный свет разметал по углам разорванный в клочья полумрак.

– Дану!

Она мгновенно выпрыгнула из горячих ещё шкур и, в чем была, то есть в браслетах и монисто, выбежала босая на сияющий, переливающийся всеми оттенками от голубого до фиолетового, снег.

– Ты простудишься, и я буду поить тебя самым отвратительным отваром с лакрицей, которую ты ненавидишь.

– Нет. Не будешь!

Она слепила огромный снежный ком и запустила им в Риголла, но он ловко уклонился.

– Я сварю его из одной лакрицы. И добавлю туда прошлогоднего тёмного мёда!

Она снова запустила в него снегом:

–Будешь пить это сам. И дрыхнуть всю ночь.

– Думаешь, дрыхнуть?

– Вообще–то не уверена. А я не простужусь. Снег это ведь тоже дождь, только он уснул. Наверное, он обнаружил твою лакрицу с тёмным мёдом и, наконец, может поспать. Проверь.

– Постой, Дану. Эта тишина. Твои вечные спутники словно застыли.

– И что?

– Ты немного… изменилась этой ночью. Мне кажется тебе лучше…. Словом, лучше подождать пока снова хотя бы задует ветер….

– То есть?

Она почувствовала, как холод наконец-то добрался до её сознания.

– Пойдём. Сначала тебе всё-таки нужно согреться. Ты, конечно, очень горячий зверёк, но можешь обморозить свои прекрасные лапки и дождик, полагаю,  расстроится, не говоря уже обо мне.

Он поднял её на руки  и отнёс к ложу, чтобы закутать в шкуры, чтобы она сидела в тепле, пока он будет разжигать огонь и согревать ужин.

Часа через полтора Риголлу удалось, наконец, добраться до очага.

– Дану. Я думаю, нам нужно поужинать и уходить.

– Почему? Здесь твой дом. Мне показалось, теперь и мой тоже.

– Я чувствую, что не всё просто. Понимаешь, мы даже перед исполнением простых заклинаний должны выдерживать некоторый пост. Это касается не только еды. Прежде всего, не еды. Собственно, поэтому друиды чаще всего – отшельники.

– Но ты ведь сам говорил, что жениться можно и вам тоже.

– Конечно, но, девочка моя, мы с тобой, точнее я, нарушил закон.

– В чём же?

– Я не имел права быть с тобой, пока не поговорил с семьёй Олафа.

– Прости меня. Я не знала этого. Я вообще думала… Я просто

– Ты просто любишь, а я должен был немного потерпеть. Даже такую любовь.

– Ты жалеешь?