Соло для скрипки с Маргаритой

И Берестов в подробностях рассказал о двух своих визитах к потомственной колдунье, не опустив, конечно, что охранник мчался за машиной и на ходу расстегивал кобуру.

— Это такие крутые предсказательницы пошли? — удивился Калмыков. — Нет, старик, тут что-то не то. Вспоминай, что ты опубликовал на минувшей неделе?

Берестов напряг лоб и ответил с удивлением:

— Ты знаешь, за последнюю неделю я вообще ничего не опубликовал. Даже вшивой информации! Вышел только что из отпуска. Еще даже, можно сказать, не раскачался, и тут — на тебе! Сразу бомбу под сиденье.

— Может, тебя с кем-то перепутали? Хотя нет! Обычно они не путают. Вспомни: позавчера, вчера, сегодня с кем ты разговаривал?

— С одной из клиенток этой колдуньи. Рентгенолог. Кстати, через полчаса после интервью она выбросилась с двенадцатого этажа.

— Сама или ты ей помог? Ну не буквально, конечно…

— Понимаешь, тут дело темное. За час до разговора она сняла в сберкассе семьдесят тысяч на покупку дома под Москвой. Пришла домой как бы с деньгами и сразу отправилась на интервью со мной. Прикинь! А после интервью она, не заходя в квартиру, забралась на двенадцатый этаж и бросилась вниз башкой. Нехило?

— Интересно… — задумался Калмыков. — Деньги, конечно, исчезли?

— Такие подробности мне не известны.

— Ну расскажи в деталях, о чем вы с ней трепались.

Берестов добросовестно во всех подробностях пересказал другу байку Сверилиной о том, как несчастной долго не везло с деньгами и тогда она отправилась к колдунье, а после того, как, отчаявшись, совершенно идиотским образом отдала шарлатанке последние триста баксов, ей свалилось на голову целое состояние…

— Понятно! — нетерпеливо перебил Калмыков. — С кем еще ты разговаривал? Вспомни!

— В субботу у меня был разговор в «мерседесе» с одной очень красивой и, кажется, весьма не бедной женщиной. Тоже клиенткой колдуньи. У нее два года назад пропал муж.

— Так! — пробормотал Калмыков. — Труп нашли?

— Найти-то нашли. Но колдунья по фотографии за шестьсот баксов определила, что он жив.

— За такую сумму я тебе сам кого хочешь оживлю. Значит, говоришь, два года назад он пропал? Вообще, к твоему сведению, начиная с середины девяносто шестого года в России без вести пропало очень много людей. Пик приходится на девяносто седьмой год. А в феврале девяносто девятого обнаружилось в Москве около двухсот человек, пропавших ранее в регионах. Они не помнили ничего. Даже своего имени. Потом некоторые из тех, кого нашли, постепенно вспомнили жен, детей, родственников; вспоминали свое детство, прошлое, но только до того момента, как пропали. Где они были после того, как вышли из дома, чем занимались — полнейший провал. Этого не добился от них ни один гипнотизер. Так вот, мое личное наблюдение: в девяносто седьмом году в России победила спиртовая мафия. По объему самые огромные поставки турецкого спирта в страну пришлись именно на девяносто седьмой год. Усекаешь?

— Честно говоря, нет!

— Я начертил два графика: объем завоза контрабандного спирта в Россию за последние четыре года и количество пропавших людей. Они почти идентичны. Ты понял?

— Понял.

— Ну ладно. Это к слову. Я к чему все это веду? Предсказательницы подобного рода держат нос по ветру. Так что… Слушай! — неожиданно воскликнул Калмыков. — Я, кажется, догадался, куда ты вляпался. Точно! И как тебя угораздило? Е-мое! Ты хоть из дома звонишь?

— Откуда же? — удивился Берестов.

— Пистолет есть? Нет? Сиди и не высовывайся. Я сейчас подъеду…

Столь спешное окончание разговора очень удивило Берестова. И голос у Калмыкова почему-то дрогнул. Надо же! Леонид пожал плечами и отправился на кухню.

И вдруг Берестову показалось, что в дверях кто-то тихо ковыряется в замке. Леонид вышел в коридор, включил свет и ясно услышал, как снаружи к его бронированной двери какой-то крендель подбирает ключи. Не успел он что-либо сообразить, как дверь распахнулась и в квартиру влетели двое здоровенных архаровцев в масках. Они сбили Леонида с ног и сунули ему в нос тряпку с эфиром. «Вот и каюк!» — последнее, что мелькнуло в голове, и вслед за этим откуда-то издалека раздался назидательный голос, сказавший про него почему-то в третьем лице: «Так Леонид и не узнал, в какую историю он вляпался».

Берестов очнулся на заднем сиденье машины. Рот его был заклеен пластырем, на глазах черная шапка, руки и ноги крепко связаны. «Если не убили сразу, значит, будут допрашивать. Может, тогда выяснят, что это недоразумение», — мелькнула в голове спасительная мысль. Голова болела, тело ныло, кости ломило. Он попробовал пошевелить ногами, затем руками. Тщетно. Связали очень капитально. Сколько же он был без сознания, Берестов, разумеется, не знал. Знал только, что его везут в иномарке, судя по гулу двигателя — в «ниссане», что их двое и они не особо разговорчивые.

Через полчаса автомобиль съехал с шоссейной дороги и покатил по проселочной. Пока они прыгали по кочкам, несчастный журналист забывался дважды. Как ни мучительна была дорога, но, когда автомобиль остановился, сердце журналиста скользнуло в пятки.