Соло для скрипки с Маргаритой

— Не спорю. Это удобно! Тем более что ладонь как будто самой природой предназначена для микрочипа. Дело в том, что для его питания нужна колеблющаяся температура. В человеческом организме она только в двух местах: в ладони и на лбу.

— Так! Начинаю соображать! Продолжай!

— Одним словом, в 1996 году английская фирма «Heart Lions» изобрела такой микрочип и официально пригласила добровольцев участвовать в эксперименте.

— И добровольцев, конечно, не нашлось.

— Этого я не знаю. Знаю только, что Национальный совет безопасности категорически запретил всякие эксперименты с вживлением микрочипов в тело человека. Догадываешься, почему?

— При помощи него можно шпионить за людьми?

— Шпионить — всего лишь цветочки! Если это дело поставить на поток, то армия практически будет не нужна. Все будет под электронным контролем, даже мысли. Да что мысли! Человека можно превратить в послушного, безвольного зомби — чернорабочего, солдата, киллера, которому не нужно платить. Влияние микрочипа на волю человека в тысячу раз сильнее, чем действие гипноза, потому что он находится в непосредственной близости от головного мозга и действует постоянно.

— И можно заставить человека выброситься с двенадцатого этажа?

— Хоть с тринадцатого.

— Все, старик! Я звоню Кожевникову. Пусть делает эксгумацию «новых киллеров».

29

На другой день утром в кабинете Дрянцова раздался звонок. Звонили из больницы. Врач сообщил, что состояние Антона Баскакова, благодаря его жене, которая сутками дежурит у его койки, вполне удовлетворительное. Его уже можно выписывать, но Баскакова держат исключительно по просьбе следователя. А скрипач, между прочим, намылился домой.

— Еще пару дней можете его продержать?

— Могу. Но у него полное право уйти под расписку.

Дрянцов собрался и срочно выехал в больницу. Но прежде заехал в концертное агентство «Орфей», находящееся на Ленинградском шоссе.

Офис был шикарным. Одного взгляда было достаточно, чтобы определить, что агентство далеко не бедствует. Площади были обширными, несмотря на то что в международной фирме насчитывалось не более двух десятков сотрудников. Полы были устланы коврами, стены завешаны картинами, с потолка свисали замысловатые светильники. В обширных холлах раскинулись зимние сады и фонтаны, на стенах мозаика. Сотрудники одеты с иголочки, женщины в драгоценных украшениях, мужчины в дорогих костюмах и галстуках. Даже охрана, стоящая у двери навытяжку, была в прекрасно отутюженных брюках, белоснежных сорочках и стильных пиджаках.

К следователю отнеслись довольно подозрительно. На вопрос, есть ли у кого-нибудь из сотрудников автомобиль «ауди» серого цвета, недоуменно пожали плечами. Наконец, после каких-то недомолвок и многозначительных переглядываний, твердо ответили, что серого «ауди» ни у кого нет. Это единственное, что удалось выяснить следователю. По всем остальным вопросам советовали обращаться непосредственно к шефу, Виктории Эдуардовне. Так бы и ушел следователь ни с чем, если бы на выходе не увидел белобрысого парня, который явно хотел пройти в офис, но его не пускали. По тому, как к нему относилась охрана, можно было догадаться, что он здесь не в первый раз. Следователь подошел к нему и спросил:

— Вы что-то хотели в этом агентстве?

— А вы кто? — недружелюбно спросил молодой человек.

Когда Дрянцов представился, глаза парня радостно вспыхнули.

— Идемте в кафе, я сейчас вам такое расскажу про это хваленое агентство…

Дрянцов заметил, как на лицах охранников «Орфея» появилась некоторая озабоченность, когда он вместе с молодым человеком направился к лифту. Спустившись в кафе и заказав по чашке кофе, парень произнес:

— В этом агентстве работают жулики! Они нагло заныкали мою пьесу для флейты с оркестром. Я свое сочинение дважды слышал в Европе под чужим авторством.

— А зачем вы ее показывали? — удивился следователь.

— Думал, меня пошлют в Мюнхен, я все же автор! Нет! Сказали, что моя вещь им не подходит. А через месяц в Мюнхене с ней стал лауреатом какой-то музыкантишко из Питера!

— И что же, вы не можете доказать свое авторство?

— Как? Если бы до этого пьеса вышла в грамзаписи или была бы опубликована ее партитура, а так — практически недоказуемо. Да вы думаете, это агентство у меня одного сочинение заныкало? У них все тут давно поставлено на поток. Находят талантливых новичков из провинции, отсеивают, а произведения распределяют среди своих. Вот такие наглецы!

Разговор с флейтистом из Нижнего Новгорода произвел на следователя большое впечатление. Он приехал в больницу к Антону Баскакову, но тот встретил его довольно холодно. Видно, до скрипача дошли слухи, что он подозревается в убийстве. У изголовья сидела его жена и не отрывала любящего взгляда от больного, который, впрочем, уже мало был похож на такового.

— Как вы себя чувствуете, Антон Павлович? — как можно доброжелательней спросил следователь.

— Спасибо, прекрасно, — ответил сухо скрипач.

— Вспомнили что-нибудь?

— Я вспомнил все! — нахмурился Баскаков.

— Тогда позвольте вам задать несколько вопросов наедине?