Соло на баритоне

Недалеко от Дорошкина на краю скамейки, у самого борта парома, читала книгу молодая женщина в легком платье и большой соломенной шляпе; ее плечи прикрывали густые черные волосы. Читала она невнимательно, часто опускала книгу на колени и, улыбаясь своим мыслям, подолгу рассматривала фелюги, чаек над водой и берега.

Они встретились взглядами, и на ее круглых щеках обозначились две очаровательные ямочки. (Наш герой об этой минуте через месяц напишет в дневнике: «…и меж нами поселилась понятная только нам двоим тайна»). А вскоре он уже сидел рядом с ней, знал, что зовут ее Наташей, и они говорили друг другу «ты».

Вблизи Дорошкин подробнее рассмотрел попутчицу. Ее серые широко расставленные большие глаза смотрели открыто, но при этом казалось, что где-то в их глубине постоянно пульсирует некая лукавинка; чуть-чуть сужавшееся к подбородку лицо, открытые солнцу плечи и руки Наташи уже хорошо загорели – тем загаром, который приобретается не столько разумным пребыванием на солнце или с помощью специальных кремов, сколько нормальным здоровьем смуглого от природы тела, когда это тело само берет от природы в нужном количестве то, что ему полезно. Наташа не была красавица (и рот ее показался Дорошкину великоват, и нос широковат у ноздрей, и родинка на гладкой шее была явно лишней), но она, как героиня античных мифов, была великолепно сложена!

Весело болтали два часа, пока паром тащился к морю. И – вместе сошли на берег.

Бугаз оказался небольшим поселком с железнодорожным вокзалом и маленьким базаром. Они купили на базаре буханку крестьянского белого хлеба, несколько больших красных помидоров, соленой домашней брынзы и большую бутылку сухого шабского вина. Сложили все в дорожную сумку Дорошкина и направились на песчаную косу.

Море в тот день было спокойным. Темно-синяя стихия медленно и почти бесшумно накатывалась на песчаный берег и так же медленно, уволакивая за собой ракушки и мелкую гальку, возвращалась в свое логово, чтобы через минуту снова напомнить о себе.

Они с жадностью кинулись в море.

На песке лежали десятки разомлевших от солнца тел, и они решили уйти от них.

И долго шли по берегу, а когда остановились, вокруг уже никого не было, солнце стояло в зените; рядом продолжала мелко волноваться, острым воздухом дышала голубая стихия, белыми барашками щекотала их голые лодыжки…

Наташа пальцами ног ковырнула мокрый песок, потом, громко засмеявшись, вдруг сбросила с себя купальник и, быстро пробежав мелководье, на мгновение скрылась под водой… Стоя по пояс в воде, умыла руками лицо, потом, не стесняясь наготы, вышла на берег и, упруго отталкиваясь от песка стройными ногами и поблескивая на солнце мокрой спиной, неторопливо пошла по кромке вспененной воды.

Дорошкин не мог оторвать глаз от ее высоких красивых ног; с неба, показалось, полилась музыка… «Не есть ли это одно и то же – музыка и то, что пробуждает в мужчине женщина?»

…Длинный жаркий день сменила темная ночь, когда, утомленные солнцем, морем и друг другом, они уснули прямо на песке. Ночь была теплой, и ничто не помешало им проспать до нового восхода солнца.

В середине следующего дня они покинули косу. Надеясь где-нибудь невдалеке отыскать погребок с кухней, пошли по узкой и кривой улице поселка.

– В этих местах, Наташа, мясо готовят на гратаре. Знаешь, что такое гратарь?

– Это… какое-то оружие?

– Гратарь – открытая маленькая печка, в ней горят древесные угли, а над углями укреплена решетка. Если баранье мясо с косточкой, заранее замаринованное (для этого годятся лук, помидоры, чеснок, разные перцы, вино, лимонный сок) положить на раскаленную решетку…

– Я сейчас начну грызть забор!

…Небольшой ресторан оказался в древнем подвале. Вниз вела лестница, сложенная из уже сросшегося гранями камня-ракушечника; камни почернели и заметно поистерлись – ноги не одного поколения любителей мяса, приготовленного на гратаре, прошли здесь по следам предшественников.

Внизу было прохладно, пахло сыростью и тем особым запахом мяса, когда его жарят на древесных углях. Сели за небольшой стол, оглядели стены подвала и висевшую на них старую крестьянскую утварь: хомуты, вилы, серпы…

– Первые камни в фундамент этого памятника древней культуры положили римляне в годы императора Трояна, – серьезно сообщил Дорошкин.

Наташа поддержала игру:

– Открыл таверну хитроумный грек, предки которого – конечно, из династии Одиссеев – приплыли сюда в лодке через Босфор.

– Не знаешь, сколько лет проработал здесь грек?

– Мало. Ушел на войну и погиб за свободу и независимость.

– Жаль, хорошее вино умел делать.

– Красное и белое.

– Сейчас мы попробуем… красное?

– Красное!

На маленькой сцене, что была рядом с буфетом, появились четверо, как видно, музыкантов. На них были легкие летние одежды. Они молча положили на стулья скрипку, гитару, флейту, позади стульев поставили цимбалы и бесшумно скрылись в каменной стене – в ней, оказывается, была еще одна, сразу не увиденная Дорошкиным, дверь.