Соло на два голоса

Или не умела ценить и радоваться тому, что реально было? Вот это, кажется, ближе к истине. Всё же воспитание – великая штука! Великая не в смысле чего-то хорошего для людей, а в смысле его силы и возможности влияния на всю жизнь человека. Вот вбивала же в нас семья и, я бы сказала, советская пропаганда, хотя на самом деле это другое, нечто ментальное, разлитое в воздухе, эдакое коллективное бессознательное. Так вот, оно внушало: нельзя радоваться ничему хорошему, потому что завтра этого хорошего может не быть (и его нужно заранее оплакивать), всегда надо быть неудовлетворённой (в этом корень нравственности), постоянно страдать и рваться к чему-то более… высокому, лучшему, красивому, крутому? Не знаю. Но радоваться и уметь наслаждаться существующим хорошим – это не ко мне.

Мой внутренний принцип: нормально, когда всё плохо. Или так: всё хреново, значит, всё нормально. А если тебе кажется, что хорошо, значит, завтра станет совсем худо! Мы все умрём, жизнь – боль, иди к зеркалу и прими правильное выражение лица – уголки губ резко вниз, брови домиком, морду скособочить!

«И если боль твоя стихает, значит, будет новая беда…» – любимый гимн нашей молодости, помните?

Нынче, думая про всё это, делаю перед зеркалом такие упражнения: строю улыбки и хулиганские клоунские мордочки. Наивно-примитивный способ «позитивного мышления», да. Лично мне не помогает. Но забавляет – над собой смеюсь.

После смерти… после смерти… Что остаётся от нас? От нашей личности, от сознания. Материализм, который я исповедую, чётко говорит: ничего. Вся личность, вся душа – в мозге, а он умирает и его поедают черви. Нет тебя больше, нет нигде и никак и уже не будет.

Допустим… допустим… в каком-то виде мы остаёмся (в виде молекул газа, слизи… не знаю чего!). Ну, ведь это же не мозг в целом состоянии, который именно целостью своей, своими сложнейшими связями внутри себя же и делал из нас личность, душу и всё то прочее, что мы имеем в виду, когда говорим о своей сущности человеческой. С какой же стати какая-то молекула или капля слизи сможет нести всю информацию вместе с грудой чувств, ощущений и памяти? Ну, фигня же, конечно! В лучшем случае, грустный сгусток слизи будет тесниться в комьях земли и в его… в его… ну, в той самой молекуле, которая из мозга, будет звучать, к примеру, фраза «я хочу», которую сгусток не в состоянии понять и осмыслить в отрыве от всего остального мозга, рассыпавшегося на гниль, червей и прочую гадость. А как иначе? Материализм другого не предполагает. Это я ещё оказываюсь почти что идеалистом со своими фантазиями о слизи.

Мозг сдохнет. Ничего не останется, ибо всё – там, в нём. Поэтому, кстати, учёные давно установили, что до трёх лет мы не существуем как личности: мозг пуст, он заполняется постепенно. И лишь приблизительно с трёх лет он уже наполнен достаточно для того, чтобы ощутить себя личностью… да просто даже ощутить СЕБЯ – отдельным от прочего мира, со своими чувствами и мыслями. Именно с этого момента мы и начинаем себя помнить, а до того – фигушки.

Только и исключительно мозг. Там и формируется так называемая душа. А после смерти, душа вместе с мозгом гниёт и распадается, и ещё служит кормом для насекомых-трупоедов. Согласно материализму и атеизму – всё так и только так.

Лично я всегда жила с оглядкой на «завтра». «Вот, когда начнётся жизнь…» А она так и не началась. А теперь всё то же самое, только вместо «завтра» – «вчера». Дейл Карнеги уже когда проповедовал и лечил мозги своим соотечественникам: «Живите здесь и сейчас, живите в отсеке сегодняшнего дня!» Сейчас я, вроде как, научилась наслаждаться моментом, мне нравится, как я устроила свою жизнь, но рефреном в голове всегда звучит такое: «Финал, конечная остановка, отдыхай! Заслужила, пожила, скоро место освобождать, получи свой комфортный финал, бабушка!» Будущего-то уже нет. Никакого – ни плохого, ни хорошего! Что там осталось? Сколько? И что может в моём возрасте случиться эдакого, чего стоило бы ждать и «работать над этим будущим». Если только изучать медицинские справочники, выбирая себе диагнозы посимпатичнее, поинтереснее, поэстетичнее. И над этим работать. Ага, здорово.