Соло на раскаленной сцене

Рита поднесла снимок ближе к глазам. Полная женщина в темной юбке и белом вязаном кардигане (фото-то черно-белое, цветов не различишь) сидит рядом с худым мужчиной в костюме. На мужчине — галстук, на женщине — скромные серьги и брошь в виде двух переплетенных виноградных лоз. На коленях у мужчины маленькая девочка. У взрослых места, где должны были располагаться глаза, выжжены сигаретой — очевидно, преступники от нечего делать изуродовали изображения. Рита провела пальцем по краю фото и вдруг сообразила, что, помимо очевидного, не давало ей покоя: похоже, снимок обрезан! Возможно, на нем кого-то не хватает?

Тяжело вздохнув, Рита засунула фотографию обратно в карман джинсов и решила прогуляться до леса. Ночью прошел дождь, однако, хотя трава еще хранила влагу, светило солнце, и погода стояла отменная. Может, взять отпуск и махнуть в санаторий, куда-нибудь под Питер? Или, может, в Крым или Сочи? Но ехать одной, без Игоря… Что, если предложить маме отправиться вдвоем? Отличная мысль!

Лес оказался реденьким, больше похожим на парк, и Рита пошла по тропинке, ведущей неизвестно куда. Она надеялась, что к какому-нибудь водоему, возле которого можно посидеть в одиночестве и поразмышлять над тем, что делать дальше. Однако она не успела никуда дойти, так как зазвонил сотовый.

— Где ты ходишь? — раздраженно вопросил Женькин голос. — Семейство Литовченко прибыло!

— Уже бегу! — воскликнула Рита. — Без меня не начинайте!

Муж и жена Литовченко выглядели не совсем так, как рисовалось в ее воображении. Мужчина лет сорока, высокий и очень полный, был одет дорого и со вкусом. На толстом безымянном пальце правой руки тускло поблескивало обручальное кольцо, плотно сдавленное с двух сторон мясистой плотью, а на указательном пальце левой — тяжелый перстень с печаткой. Его недовольное лицо ясно говорило о том, что ему не по нраву неожиданный вызов на место преступления. Он то и дело поглядывал на часы, будто бы давая понять, что является человеком занятым, не настроенным на пустую болтовню. Рита мгновенно ощутила неприязнь в отношении Олега Литовченко, в то время как Ольга Литовченко произвела на нее благоприятное впечатление. Женщина с интеллигентным, хотя и некрасивым лицом была напряжена (что вряд ли удивительно в подобных обстоятельствах), но дружелюбна и готова отвечать на вопросы. Странно, ведь судя по информации, полученной от Кринкиных, именно муж является прямым наследником покойной старушки. Да и вообще — учитывая, что в их доме найден труп, не стоит ли Олегу Литовченко проявить больше интереса к происходящему и снять с себя подозрения, которые в первую очередь падут на него?

— Нет, мы не сдавали дом никому из знакомых, — покачала головой Ольга, в то время как ее супруг предпочел проигнорировать вопрос Фисуненко, в очередной раз разглядывая циферблат часов на жирном запястье. — Да что тут сдавать-то? — добавила она, озираясь по сторонам. — Обычный деревенский дом, без удобств!

— Ни один из тех, с кем мы общаемся, не согласился бы жить в таких условиях! — процедил Олег Литовченко, впервые соизволив озвучить собственное присутствие, очевидно, сообразив, что его красноречивая мимика и раздувание щек на присутствующих не действуют. — Давно надо было продать эту халупу, да все руки не доходят. А налог вот приходит регулярно…

— Давайте-ка ближе к делу, — прервал мужчину Фисуненко. — Насколько удалось установить, дверь не взламывали. Это означает, что у злоумышленников имелись ключи. Где они их взяли?

— Эка невидаль! — развел ручищами Олег. — Ключ у бабки под крыльцом лежал — все об этом знали!

Риту неприятно резануло слово «бабка»: она ведь приходилась Литовченко близкой родственницей, а он говорит о покойной так, словно едва ее знал.

— То есть любой мог открыть дверь и войти? — уточнил Женька.

Оба супруга одновременно кивнули.

— Сколько лет вы не приезжали сюда?

— Лет десять, — ответила за мужа Ольга.

— Взгляните-ка на эти портреты, — сказал Фисуненко, протягивая женщине два листа ватмана, на котором художник из следственной группы изобразил «Полину» и «Вадика». — Узнаете кого-нибудь?

Рита отметила, что художник и Кринкины потрудились на славу: по рисункам вполне можно узнать людей, если имел с ними дело. Однако оба супруга Литовченко ответили отрицательно — нет, они никогда не встречали ни мужчину, ни женщину.

— Интересно, почему они выбрали именно наш дом? — задала вопрос Ольга.

— Вы говорили, что хотели продать его?

— Да, но только два месяца назад Олег наконец решил с этим разобраться.

— А соседей вы в известность не ставили?

— С какого перепугу-то? — пожал мощными плечами Литовченко. — Мы с ними даже не перезванивались!

— А я тебе говорила, что так нельзя, — с укоризной обратилась к мужу Ольга. — Соседи могут оказаться полезны, если с ними помягче, пообходительней…

Олег только презрительно фыркнул.