Соло на раскаленной сцене

— Выходит, наша девочка жива? — ошарашенно пробормотал Женька, когда Рита выложила ему все, что узнала. Они сидели в ее номере московской гостиницы на балкончике, выходящем в тихий зеленый двор. На низеньком столике стояли откупоренная бутылка вина и ваза с фруктами — все это приволок с собой Женька.

— А я уже расстроился, думал, все сначала придется начинать! — добавил он, махом осушив остатки жидкости в своем бокале.

— Это, конечно, только догадка Бурленко, ведь, сам понимаешь, проверить не получится: даже эксгумация трупов невозможна, ведь их сожгли!

— Но все сходится! Елена и двое других психов не были найдены сотрудниками ФСИН, примерно в то же время пропали молодожены с подвозившим их частником, после чего в лесополосе обнаружилось три трупа — якобы тех самых пациентов больнички. Только подумай, что подлог с переодеванием сотворили отъявленные сумасшедшие — кому рассказать, не поверят! Остается неясным, сбежали ли они все вместе, по предварительному сговору, или просто так получилось.

— Вряд ли это был незапланированный побег! — перебила Рита. — Как тогда объяснить открытые двери палат?

— А у нашей Леночки, видать, страсть к поджогам: сначала — родительский дом, потом — кровать воспитательницы, которая посмела претендовать на ее братишку, затем — психбольница! На ее руках кровь шестерых человек… вернее, не кровь, а пепел.

— Ты не посчитал Марка Саблина, а также троих из угнанной тачки, — заметила Рита.

— Мы не уверены, кто их убил — может, ее подельники?

— Может, и так. Вряд ли, правда, Менас Ароян в этом участвовал!

— Да, и как удалось заставить бежать такого затворника?

— Возможно, Елене помог опыт с братцем, у которого, помнится, в детстве тоже были проблемы с общением? Я вот чего не пойму: зачем им понадобился Ароян, не легче было закопать его вместе с молодоженами?

— Я почитала дело, которое собрал Бурленко, — ответила на это Рита. — Судя по всему, наш «хикикомори» здорово умел обращаться с компом, да и вообще с техникой. До того как он заполучил свой диагноз, парень работал наладчиком электронных систем, мозги у него, как у Стива Джобса!

— Какая жалость! Он мог многого добиться, если бы не загремел в «дурку»… Отчего с ним случилась такая неприятность?

— Никто точно не знает, что заставляет людей становиться хикикомори, — покачала головой Рита. — Я чуток просветилась в Интернете. Многие вообще не считают это диагнозом, полагая, что проблема чисто социальная и не имеет отношения к психиатрии. Насколько я поняла, люди приобретают этот синдром вследствие затяжной депрессии, которая одолевает их после потери работы и длительного ее отсутствия, а также из-за личных проблем — к примеру, развода.

— А на что же они живут, если, как ты говоришь, не работают?

— Думаю, Ароян таки получал какую-то денежку, даже сидя дома, ведь он на «ты» с техникой, а значит, мог работать удаленно… А вообще хикикомори рано или поздно заканчивают в «дурке», потому что полностью теряют связь с внешним миром.

— Значит, наши друзья прихватили с собой Арояна не просто так: им требовался человек, который умеет обращаться с техникой, — вот как они узнавали о делах группы, взламывали сайт и телефоны!

— Чего же она хочет, сестра Стаса?

— Мести? Она может считать, что он ее предал. Остался с приемными родителями, а она загремела в больницу.

— Но ведь в этом не было его вины!

— Но она может считать иначе. В чужую голову не влезешь, особенно в голову социопата! Уверен: ее жизнь между детским домом и психушкой не была счастливой, и, несомненно, когда Елене представился шанс сбежать, она воспользовалась им и, переполненная местью, рванула на поиски братца!

— Если так, при чем здесь несчастный Марк? А отец Андрея, если предположить, что его гибель тоже не случайна?

— Может, она хотела поиграть, напугать брата до чертиков?

— Почему просто не убить Стаса, если она винит его в своих бедах?

— Кто знает?

— Значит, нужно поскорее поймать эту сладкую парочку… вернее, троицу, если мы не хотим новых жертв! — воскликнула Рита.

— Ты сказала, что читала дело. Там были фотки из психушки?

— Да, из личных дел. Я сняла их на телефон. Вот, гляди, — и она протянула Женьке свой айфон.

— Так вот ты какая, Елена Сверская… А получше снимочка не нашлось?

— Ну извини — в психбольницах, знаешь ли, фотосессий не устраивают! Согласна, тут мало что можно рассмотреть, кроме того, на этой фотографии Елене, по-видимому, лет восемнадцать-девятнадцать, ведь именно в этом возрасте ее перевели из детской психиатрической больницы в воронцовскую.

— Если судить по лицу, ей несложно изменить внешность — никаких особых примет, глазу зацепиться не за что!

— И все-таки она отчего-то кажется мне знакомой…

— Знаешь, — задумчиво проговорил Женька, разглядывая снимок на экране телефона, — мне тоже… Возможно, потому, что лицо такое заурядное?

— Она совершенно не похожа на Стаса!

— У них разные отцы, не забывай. А как насчет ее приятелей?

— Вот Ароян, а это…