Соломея и Кудеяр

– Москва-а-а!!! – Кудеяр, держась от князя справа, толкнул рогатину вперед, наваливаясь на нее всем весом, добавляя свою силу к скорости разогнавшейся кобылы. Широкий наконечник рогатины буквально порвал ближнего схизматика и продолжил движение, вонзившись в следующего, пригвоздив его к третьему. Боярский сын выдернул оружие, ударил снова, пиная пятками бока лошади, заставляя ее прыгать вперед, скакать прямо по плечам и головам врагов. Опытный взгляд бывалого воина заметил замахнувшегося топором литвина, целящегося в князя. Кудеяр метнул рогатину – не попал, но отпугнул, выхватил саблю, несколько раз хлестнул клинком толпящееся впереди обезумевшее воинство…

Бояре легко прорубили себе дорогу, оставив позади кровавую полосу, стремительно промчались между возками, сеча постромки и коля лошадей, заставляя их шарахаться и вставать на дыбы, опрокидывая и сталкивая повозки, – и погнали скакунов через открывшееся чистое поле к ближней роще.

Литовским рыцарям осталось только сыпать им вслед немецкие проклятия – они-то собственное войско топтать копытами не могли! И через щели, через которые два десятка всадников промчалось, нескольким сотням просто не протиснуться. Чтобы продолжить погоню, схизматикам нужно было огибать свой обоз кругом – и большинство просто махнули на это рукой. Хотя кучка упрямцев, не больше полусотни, все же попыталась поскакать за ловкими порубежниками.

Когда бояре скрылись за перелеском, князь снова перешел с галопа на неспешную рысь – и без того уставших лошадей следовало поберечь.

– Идеи есть? – оглянулся на уставших, но веселых спутников воевода.

– Что хочешь сказывай, княже, но двадцатью саблями нам с двумя тысячами не управиться, – сказал молодой паренек в татарской мисюрке. – Надо бы еще хоть сотню из Стародуба в подмогу позвать!

Бояре рассмеялись, и еще кто-то предложил:

– К югу давайте повернем. Перелесками до ручья Снов дойдем и по нему у литвы за спиной к крепости доскачем.

Отряд широким спокойным шагом отправился к ручью, по большой дуге, за густыми зарослями, огибая вражескую рать.

Бояре не ускорили скачки, даже когда в поле появились скачущие рыхлой массой упрямцы, что не бросили погони. Лошади – это святое. Скакунам нужен отдых… Воины лишь повернулись лицом к врагу.

– А-а-а!!! – У литвинов были копья, так что удар их действительно мог оказаться опасен, и Кудеяр выехал вперед, стремясь хоть как-то прикрыть князя собой. Прищурился на высокую фигуру в похожем на ведро с прорезью шлеме – подставил под копье щит и откинулся в седле, пропуская острие над собой, ударил топориком, и рыцарь помчался дальше, унося в груди засевшее в ребрах по самый обух оружие. Порубежник выхватил саблю, выставил щит под следующее копье, попытался откинуться – но удар оказался столь силен, что он вылетел из седла, зело неприятно грохнувшись на спину.

Впрочем, главного дядька добился – копье было повернуто в его сторону, и потому князь легко смог вонзить свою саблю схизматику в прорезь шлема, затем сцепиться с кем-то справа. А на Кудеяра налетал новый нехристь в белом полотняном плаще. Выстояв до последнего мгновения, до самого касания наконечника к щиту, порубежник присел, пропуская смерть мимо, сам же рубанул ворога по колену, выпрямился, вдарил окантовкой щита по еще одной лошадиной морде, вынуждая подняться на дыбы, метнулся вперед, вогнал саблю глубоко под латную юбку, прикрылся от удара меча справа, поднырнул под лошадиное брюхо, походя разрубив подпругу, встретил на клинок падающего рыцаря, развернулся к другому – но на шлем-ведро уже опустился княжеский топорик… И все было кончено. Литовская полусотня прекратила свое существование.

– Собираем трофеи, братья, и уходим, – приказал залитый кровью воевода. – Теперь не стыдно. Раненых и павших на спины лошадей привяжите. Схизматиков пусть волки хоронят.

В Стародуб маленький отряд вернулся только ночью, благо полная луна и заснеженные поля давали достаточно света, чтобы видеть дорогу. И уже с первыми лучами солнца Иван Федорович разослал приказы, созывая с разных застав отряды, дабы достойно встретить литовское войско, пока оно не успело натворить особых бед.

А еще через два дня высланные дозоры стали возвращаться с известиями о том, что литвины повернули на запад, восвояси. Похоже, они куда больше рассчитывали на внезапность набега, нежели на ратную силу. Короткая стычка показала, что хитрость раскрыта. И значит…

– Похоже, этой зимой литовского наступления уже не будет, – сделал вывод воевода, выслушав порубежника из очередного дозора. – Хотели бы всерьез воевать, после первой стычки не сбежали бы. Как мыслишь, дядька?

– Глупо туда-сюда попусту топтаться, – согласился Кудеяр. – Пожалуй, что больше и не придут.

И тем не менее порубежные полки, исполняя приказ трехдневной давности, подходили и подходили к Стародубу.

Седьмого декабря крайне хмурый Иван Федорович собрал воевод и раздал приказы: