Соломенные люди

Нам не пришлось слишком долго ждать, но кадр был смазанным и неубедительным. Камера двигалась вдоль ограждения, изнутри, показывая собравшихся снаружи людей и среди них — высокого человека со светлыми волосами. Бобби остановил ленту, прогнал ее вперед и назад. Лицо было слишком маленьким, а камера перемещалась чересчур быстро.

— Это он, — тем не менее сказал я.

В течение следующих двух часов мы смотрели остальные репортажи, составлявшие целую галерею смертей. Вскоре я сбился со счета, но перед нами прошли по крайней мере тридцать эпизодов массовых убийств, пока различия между ними — места, звуки, изменившаяся более чем за десятилетие одежда — не стали казаться малозначительными на фоне сходства. По большей части мы не видели ничего такого, что могло бы привлечь внимание, но некоторые эпизоды оказались занесены в перечень, который начал Бобби на листке гостиничной бумаги.

Закусочная в Панама-сити, Флорида, 1996 год. Главная улица в городе на севере Франции, 1989 год. Торговый центр в Дюссельдорфе, 1994 год. Школа в Нью-Мексико, всего лишь в прошлом году. Строящийся переулок в Нью-Орлеане в 1987 году, где, по предположению следствия, ссора между наркодельцами переросла в перестрелку, в результате которой шестнадцать человек погибли и тридцать один был ранен.

— Это он, — снова и снова повторял я. — Это он.

Наконец лента остановилась, без каких-либо церемоний. Судя по всему, мало кому удавалось досмотреть ее до конца.

— Нам нужны еще записи, — сказал Бобби.

— Нет, — ответил я. — В самом деле нет.

— Да. Другие записи тех событий, где он не попал в поле зрения камеры.

— Вероятно, его там и не было. Он мог быть и не единственным. Наверняка есть и другие.

Я прошел в ванную и выпил пинты три тепловатой воды из очень маленького стаканчика.

— Авиакатастрофы, — сказал Бобби, когда я вернулся. — Взрывы в Северной Ирландии, Южной Африке. Гражданские войны за последние десять лет. Эпидемии гриппа. Кто-то должен быть их причиной. Возможно, мы ищем не там. Возможно, это вовсе не фундаменталисты с той или другой стороны. Возможно, это люди, которые ненавидят вообще всех.

Я не слишком убежденно покачал головой. Бобби вынул кассету из аппарата и повертел ее в руках.

— Но почему мы должны на этом останавливаться? И какова вероятность того, что он случайно мог столько раз попасть в кадр?

— Это не случайность. Это знак, предназначенный для тех, кто знает. Знак, который говорит: «Это сделали „соломенные люди“».

— Но теперь-то, можно считать, он у нас в руках.

— В самом деле? Некий блондин, лица которого в кадре почти не различить, и ряд никак не связанных между собой событий, разбросанных на протяжении десяти лет по половине западного мира? Хочешь позвонить в Лэнгли и узнать, заинтересует ли это кого-нибудь? Или нам попытаться связаться с Си-эн-эн? У нас нет и доли авторитета Уодворда или Бернстайна, и все это выглядит лишь как очередная чушь про некую тайную организацию, пока у нас нет в распоряжении ничего, кроме неясных намеков. Можно провести за компьютером целый день и не извлечь никакой информации из тех картинок, что мы видели.

— Как насчет веб-страницы? Манифеста?

— Его там больше нет, Бобби. Мы вполне могли напечатать его и сами.

— И что в таком случае? Предлагаешь просто обо всем забыть?

— Нет, — ответил я, присаживаясь на кровать и снимая трубку телефона. — Возможно, есть один человек, который мог бы помочь. На самом деле даже два. Парочка, с которой мы общались в Хантерс-Роке.

— Каким образом? Они ищут какого-то серийного убийцу.

— А как бы ты определил это понятие?

— Это совсем другое. Убийство многих людей — не то же самое.

— Обычно — да, — сказал я. — Но никто не говорит, что нельзя заниматься только одним, но не другим. Этот парень — их наводчик. Организатор, подстрекатель, идеолог — человек, который подготавливает почву, подбирает козлов отпущения, обеспечивает выполнение задачи. Терроризм без какой-либо принадлежности, национальной или религиозной. Убийство ради самого убийства. А потом он стоит и наблюдает за теми, кто собирает куски трупов. И ты утверждаешь, что он не из тех, кто мог бы быть и серийным убийцей? Думаю, этот тип и есть их главный убийца. Возможно, это даже сам Человек прямоходящий.

— Уорд, твой аргумент ломаного гроша не стоит.

— Может быть. Но нам нужна помощь. Нина — единственная, к кому можно было бы обратиться. Эти сволочи убили моих родителей. И меня не волнует, что мне придется сказать, чтобы привлечь ее на свою сторону.

Бобби посмотрел на меня и в конце концов кивнул.

— Звони.

Глава 28

Иногда ей казалось, будто она умерла. Иногда ей казалось, будто она превратилась в рыбу, дерево, облако или собаку. Лучше уж быть собакой, чем мертвой. Большую же часть времени она не чувствовала вообще ничего, словно была маленькой пушинкой, плывущей по реке, под небом, в котором не пели птицы.