Соломон Волков История русской культуры 20 века

Хрущев пытался формировать свою собственную культурную элиту. Он лишил власти Александра Фадеева, некогда талантливого писателя, которого Сталин сделал надзирателем над советской литературой. Теперь, после публикации фадеевских панических писем 1953 года к Хрущеву, ясно, что именно подчеркнуто холодное отношение нового вождя к писателю, а вовсе не угрызения совести из-за соучастия в сталинских репрессиях против своих же коллег, как это некогда считалось, послужило подлинным толчком к скандальному самоубийству Фадеева в 1956 году в возрасте 54 лет. Хрущев отстранил от руководства литературой и другого сталинского фаворита, заместителя Фадеева, шестикратного лауреата Сталинской премии и автора знаменитого стихотворения военных лет «Жди меня» Константина Симонова. Новый вождь разгневался на директиву Симонова, появившуюся в «Литературной газете» вскоре после смерти Сталина: «Самая важная, самая высокая задача, со всею настоятельностью поставленная перед советской литературой, заключается в том, чтобы во всем величии и во всей полноте запечатлеть для своих современников и для грядущих поколений образ величайшего гения всех времен и народов - бессмертного Сталина». (Много позднее смертельно больной Симонов надиктует лучшие, быть может, воспоминания о встречах со Сталиным.) Хрущев оборвал карьеру еще одного сталинского протеже, президента Академии художеств СССР и четырежды лауреата Сталинской премии Александра Герасимова. Аудиенция Герасимова у Хрущева, на которой художник пытался убедить нового вождя, что курс на десталинизацию опасен, закончилась скандалом: темпераментный Герасимов покинул кабинет Хрущева, хлопнув дверью. Герасимову приказали подать в отставку, он ночью выпил бутылку водки и чуть не умер от инфаркта. Множество знаменитых картин со Сталиным, висевших в музеях, было отправлено в запасники; но на других, особенно тех, где усатый вождь появлялся рядом с Лениным, поверх сталинского изображения художники писали другие фигуры, после чего эти работы по-прежнему выставлялись и репродуцировались. Все это было весьма символично. Под покровительством Хрущева в Москве был создан новый интерес-ный театр «Современник» под руководством молодого одаренного Олега Ефремова. Тогда говорили и даже писали, что актеры «Современника», чьи спектакли, особенно после премьеры сатирической пьесы Евгения 111 парна «Голый король», всегда проходили с аншлагами, называют себя «детьми 1956-го», то есть года антисталинского XX съезда партии и Одновременно открытия своего театра. Тут тоже Хрущев сознательно Противопоставлял себя Сталину, который в 1949 году закрыл экспериментальный театр великого Александра Таирова. И еще в одной важнейшей области культуры политика Советского i ос ударства изменилась. Как вспоминал Михаил Ромм, в 1951 году на Мосфильме, главной киностудии страны, снимали всего три художественных фильма - «Незабываемый 1919-й год», «Адмирал Ушаков» и "Композитор Глинка». Это было следствием убежденности престарелого Сталина в том, что если делать несколько фильмов, но зато с мучшими силами и под личным контролем самого вождя, то все они получатся шедеврами. Когда, по иронии судьбы, режиссеры всех трех фильмов приболели, то работа Мосфильма полностью приостановилась; в его темных павильонах даже завелись летучие мыши. К I960 году в Советском Союзе стали ежегодно выпускать больше era художественных кинокартин. Среди них были премированные в Каннах фильмы о Второй мировой войне - «Летят журавли» Калатозова с незабываемыми Татьяной Самойловой и Алексеем Баталовым в главных ролях и нежная и трогательная «Баллада о сол дате» Григория Чухрая, на долгие годы ставшие визитной карточкой нового советского кино на Западе. всеобщее признание завоевал внушительный «Гамлет» (1964) Григория Козинцева с идиосинкразическим Иннокентием Смоктуновским в заглавной роли и музыкой Шостаковича (быть может, лучшая работа этого композитора в кино), а «Война и мир» (1966-1967) Сергея Бондарчука стала международным блокбастсром. Пиервые после работ классиков авангарда - Эйзенштейна и прочих о советских фильмах с симпатией и уважением начали писать авторитетные западные кинокритики. Ахматова любила повторять о себе: «Я - хрущевка». Она была благодарна Хрущеву за возвращение из лагерей миллионов людей, в ТОМ числе ее сына Льва Гумилева, проведшего в заключении в общей сложности почти четырнадцать лет. Но Хрущев так и не опубликовал .шл неталинекой поэмы Ахматовой «Реквием», дождавшейся своего часа только в 19X7 году. Ахматовой Хрущев не доверял, хоть и по другим причинам, чем Фадееву или Симонову: для пего она была представительницей дореволюционного «реакционного литературного болота» (но Жданов скому определению). На роль первого поэта страны Хрущев прочил