Соломон Волков История русской культуры 20 века

В стране, где к началу революции неграмотные в своей основной массе крестьяне составляли 82 процента населения, большевики, считавшие себя передовым «пролетарским» отрядом, остро ощущали исходившую от крестьянского океана экономическую и культурную угрозу. Многие городские интеллигенты думали так же, Горький тут не был исключением. На этом напряженном фоне не менее символичным, чем смерть Блока и расстрел Гумилева в 1921 году, оказалось самоубийство в 1925 году 30-летнего Сергея Есенина, творческого лидера группы так называемых «новокрестьянских» поэтов. В ночь с 27 на 28 декабря Есенин повесился в номере ленинградской гостиницы «Англетер». Утром 27 декабря он хотел записать прощальное стихотворение, но в номере не было чернил; тогда он взрезал вену на левой руке и вывел кровью: До свиданья, друг мой, до свиданья. Милый мой, ты у меня в груди. Предназначенное расставанье Обещает встречу впереди. До свиданья, друг мой, без руки, без слова, Не грусти и не печаль бровей, - В этой жизни умирать не ново, Но и жить, конечно, не новей. Эмоциональные, нежные и певучие стихи Есенина (он писал в основном о любви, природе и животных) в сочетании с трагической судьбой сделали его наиболее любимым массами поэтом XX века в России. Феномен Есенина остался локальным, границ страны ОН не пересек, и даже в России некоторые ценители (например, Ахматова - она мне об этом говорила) относились к его стихам скептически. Дмитрий Святополк-Мирский (быть может, лучший из русских литературных критиков XX века) писал в 1926 году о Есенине, что стихи его уникальны по своей музыкальности - «легкой, доступной и сладостной мелодичности». Отметив, что у Есенина «много плохих стихов и почти нет совершенных», Святополк-Мирский тем не менее оценил по достоинству присущее его поэзии особое очарование и трогательность, а также специфически национальную тоску, за которую неискушенные (но и многие весьма искушенные) читатели на Руси так любят Есенина. Иностранцы, желающие понять душу и суть современной России, должны читать стихи Есенина в оригинале: адекватных переводов не было и нет. При внешней простоте его наиболее знаменитых стихов, некоторые из которых стали народными песнями, Есенин остается загадочной фигурой. Его политические, эстетические и религиозные воззрения - клубок неразрешимых противоречий. У Есенина можно найти высказывания за и против старой России, советской власти, большевиков, Запада и Америки. У него есть стихи нежные, мизогинические, печальные, хулиганские, исполненные религиозного чувства и богохульные. Они нравились и последней русской императрице Марии Федоровне, и большевику Льву Троцкому. Императрица сказала Есенину, что его стихи «красивые, но очень грустные». Есенин ответил ей, что такова вся Россия'. С недоверием воспринимавший «пейзанскую» культуру Горький вспоминал, как он впервые увидел Есенина в Петрограде в 1915 году: «Кудрявенький и светлый, в голубой рубашке, в поддевке и сапогах с набором, он очень напомнил слащавенькие открытки». Через десять лет Есенин выглядел совсем по-другому: золотистые кудри вылиняли, от беспробудного пьянства стали мутными некогда ярко-голубые глаза, розовое лицо превратилось в пепельно-серое. Он прошел через множество мимолетных любовных увлечений и три знаменитые женитьбы. Первой женой Есенина стала Зинаида Райх (в будущем - жена Мейерхольда, зверски зарезанная в своей квартире в 1939 году, вскоре после ареста режиссера; обстоятельства этого преступления - на теле Райх было 17 ножевых ран - до сих пор представляют загадку), второй - внучка Льва Толстого, третьей - легендарная американская танцовщица Айседора Дункан, приехавшая в 1921 году в революционную Москву для устройства там своей школы свободного танца. Дункан была на 18 лет старше Есенина, она его обожала, постоянно ластилась к нему на людях, а поэт стеснялся, сердился, материл Дункан и даже бил ее, но все же гордился связью с такой знаменитой женщиной. Вместе с Дункан Есенин прокатился по Европе и добрался до Америки. Вернувшись оттуда в 1923 году, Есенин, глубоко уязвленный полным невниманием американцев к его поэзии, отозвался о них в печати уничтожающе: «Владычество доллара съело в них все стремления к каким-либо сложным вопросам. Американец всецело