Солона ты, земля!

Время шло, немцы увлеченно ели малину, переговаривались, и никто из них не собирался отходить в сторону. Терпенье у ребят начинало иссякать. Хотя и знал Ким по рассказам инструктора, что половина всех погибших разведчиков пострадала только из-за нехватки у них выдержки, все-таки его подмывало предпринять какое-то действие. Не мог он лежать недвижно, когда немцы в полсотни шагах. Догадывался, что и Мишка еле сдерживал себя. Так и хотелось резануть из автомата поперек кустов— ведь никогда еще в жизни не приходилось стрелять по немцам. Но крепились оба. Нет выдержки, говорил инструктор, нет разведчика. И Ким стискивал зубы. «Хоть бы пронесло кого-нибудь из вас с этой малины, — подумал он, — может, отошел бы в сторону».

В эту минуту, словно подслушав желание Кима, один из немцев, высокий, с бледным, не тронутым загаром лицом, вдруг взялся за брючный ремень и пошел от малинника. Второй, рыжий, посмотрел на остановившегося невдалеке товарища, что-то крикнул ему резко, тот, держа в руках брюки, торопливо зашагал дальше в кусты.

Расположился он почти рядом с разведчиками. Ким искоса увидел, как заблестели у Мишки глаза. И ребята, не сговариваясь, поползли к немцу. Ким, как пират, которых он в детстве видел в кино, держал финку в зубах. Ползли ящерицами, бесшумно и быстро. В двух метрах от немца вскочили. Ким мгновенно обхватил согнутой в локте рукой горло немца, прижав его голову к своей груди. Другой рукой тут же засунул ему в рот марлевый пакет и, держа свою жертву в неудобной позе, на корточках, не давая ему ни сесть, ни встать, торопливо обмотал конец бинта вокруг головы. А Мишка в это время крутил заломленную назад руку немца.

Первые сотни метров заставили ничего не понимающего, обалдевшего немца ползти на животе. Ким то и дело поторапливал его острым концом финки. Потом бежали бегом. И только после, когда уже отошли километра на два, хватились, что пленный до сих пор не обыскан. Ким засунул руку ему в правый карман и извлек оттуда «парабеллум» — первый трофей партизанской бригады.

Тридцать пять километров лесом да на ночь — расстояние немалое. Хорошо, что невдалеке разведчиков поджидал Брат Тишка с конями.

— Поймали? — изумился он, увидев немца, все еще держащего брюки в руках. — Как это вы, ребята, сумели, а? Неужели не сопротивлялся, а? — Он обрадованно суетился возле немца; рассматривал его вблизи, трогал осторожно пальцами, хлопал себя по ляжкам и беспрестанно «акал». — Ты смотри, а! Живой! Живой немец, а? Никогда в жисть не видел живого немца. Как это вы, ребятки, перед ним не оробели, а? А он, брат, совсем ведь ручной, а? Смотри, стоит сердечный, хлопает глазами, должно с перепугу еще в себя, брат, прийти не может, а?

Два дня ребята чувствовали себя героями. Ким показывал всем свой трофейный «парабеллум», а Миша был озадачен другим. Наконец, не выдержал, пошел к комиссару.

— Аркадий Николаевич, — смущенно заглядывал он на Данилова. — Как считать этого немца — убитым или не убитым?

Данилов удивленно поднял брови.

— То есть как — убитым, не убитым? Он же живой.

— Да нет, я не об этом. Вот я решил, что как убью немца, так зарубку на автомате сделаю. Так как его считать — живым или убитым?

Данилов улыбнулся. Потом как можно серьезнее сказал:

— Если с этой точки зрения его рассматривать, то, конечно, он уже убитый. Ведь как враг он больше не существует!

Лицо Миши расплылось. Даже щербинка и та, казалось, засияла как-то по-другому.

— Тогда мы с Кимом по ползарубки делаем на автоматах…

5

На пятый день из лагеря отправлялись двенадцать больших групп. Решено было начать диверсии одновременно в Пустошкинском, Идрицком, Кудеверьевском и Новосокольническом районах, парализовать железные дороги Рига — Великие Луки, Витебск — Новгород, Псков — Полоцк, шоссейные дороги Невель — Опочка и Опочка — Себеж. Предстояло взорвать два железнодорожных моста — один на разъезде Нащекино между Идрицей и Пустошкой, другой севернее Новосокольников на реке Уда, между разъездами Ашево и Чихареево, два моста на реке Великой, северо-западнее Пустошки, на шоссе Невель — Псков, уничтожить мелкие гарнизоны в нескольких деревнях, в том числе в Руде, захватить районный центр Кудеверь, в котором стояло около сотни немцев. Одновременные диверсии в разных концах огромной территории должны прекратить на несколько дней снабжение и переброску войск на Ленинградский и подмосковные фронты, ошеломить немецкое командование.

Успех операции во многом зависел от неожиданности. На это очень рассчитывали комбриг, комиссар и командиры отрядов.

Накануне выхода групп была выслана разведка во все места предстоящих действий, проведено наблюдение за немецкими гарнизонами, из которых были взяты «языки». Ничего настораживающего разведчики не сообщили.

— Около Руды солдаты ходят гурьбой по лесу, — докладывали Ким с Мишей Одудом, — наверное, ищут нашего немца. Ходят наполовину без оружия. Двадцать три человека мы насчитали. Хотели еще одного прихватить, но раз не было приказа, не стали брать. А он прямо сам в руки просился.

Миша шмыгал носом, по-ребячьи морщил лоб.