Читаем Солоневич полностью

1916, август — призван в армию и «приписан» ратником 2-го разряда в запасной батальон лейб-гвардии Кексгольмского полка.

1917, январь — комиссован по причине прогрессирующей близорукости. Возвращение в штат «Нового времени».

1919 — переезд в Киев. Работа в редакции «Вечерних огней» (приблизительно с сентября по ноябрь). Бегство в Одессу в связи с наступлением красных.

1920 недолгая работа в одесской газете «Сын Отечества». Заболевание тифом.

Июнь — Иван и Тамара арестованы чекистами вследствие доноса.

Конец августа — освобождение «по причине отсутствия улик».

1921 — работа грузчиком, цирковым артистом.

1922–1923 — преподавание гимнастики.

1924–1925 инструктор по физкультуре в Одесском продовольственном губернском комитете.

1926 переезд в Москву. Работа в ВЦСПС на инспекторской должности по физкультуре и спорту.

1928 издание руководства по «Гиревому спорту» (для спортивных организаций системы ВЦСПС) и брошюры «Самооборона и нападение без оружия» (для сотрудников НКВД). Газетно-журнальная работа в качестве нештатного сотрудника (по 1933 год). Работа Тамары в советском торгпредстве в Германии (по 1931 год).

1929 — журналистская поездка по Киргизии. Развод Ивана и Тамары с целью подготовки побега семьи за границу.

1932, сентябрь — легальный отъезд Тамары в Германию; первая попытка побега за границу, сорванная болезнью Ивана.

1933, май — вторая попытка побега, отложенная из-за внезапной болезни Юры. Сотрудники НКВД ведут активную разработку семьи Солоневичей.

9 сентября — арест всех членов «группы И. Л. Солоневича». Помещён с сыном в тюрьму на Шпалерной в Ленинграде.

28 ноября — постановление Чрезвычайной судебной тройки ПП ОГПУ ЛВО по делу № 2248 с вынесением обвинения И. Л. Солоневича в шпионаже (ст. 58, пункт 6), а также контрреволюционной пропаганде (ст. 58, пункт 10).

1934, 17 января — прибытие с сыном в Подпорожское отделение ББК.

Середина марта — направлены с сыном в Медгорское отделение ББК.

28 июля — «синхронный» побег Солоневичей. После шестнадцати дней побега — пересечение границы с Финляндией.

Середина октября — в ИНО НКВД заведено дело «по освещению преступной деятельности Солоневичей за рубежом».

1935, 20 января — в газете «Последние новости» (Париж) стали печататься очерки под названием «Россия в концлагере».

Май — приезд Тамары в Гельсингфорс «в гости».

1936, март — апрель — цикл лекций о жизни в Советском Союзе для эмигрантов, организованный перед отъездом из Финляндии.

Май — прибытие в Болгарию (8 мая). Издание «России в концлагере» на средства НТСНП («новопоколенцев»).

18 июня — выход первого номера еженедельной газеты «Голос России».

Лето — приезд Тамары в Софию. Воссоединение семьи.

Октябрь — турне Ивана и Бориса Солоневичей по Югославии с чтением лекций.

1937 активная работа резидентуры НКВД и контрразведки РОВСа в Софии по «разоблачению» Ивана Солоневича и его брата.

Июнь — завершение повести «Памир» и рассказов, включённых в книгу «Памир: Советские зарисовки».

Июль — август — поездка во Францию и Бельгию с чтением лекций.

Декабрь — решение Бориса не возвращаться из Бельгии в Болгарию.

1938, 3 февраля — взрыв бомбы в доме Солоневичей, в результате которого погибли Тамара Солоневич и секретарь редакции Николай Михайлов.

9 марта — отъезд с сыном в Германию из-за опасения новых покушений.

18 мая — создание единого Российского национального фронта (РНФ) в Берлине. Иван Солоневич — в числе руководителей.

9 августа — выход последнего номера газеты «Голос России», закрытой по настоянию советского полпредства. Выпуск вместо неё «Нашей газеты» и позже журнала «Родина».

1939, январь — пятиминутная беседа Ивана Солоневича с великим князем Владимиром Кирилловичем, посетившим Берлин.

Май — выход резко критической брошюры Бориса Солоневича о брате «Не могу молчать! „Наша газета“, эмиграция, РОВС и И. Л. Солоневич». Разрыв отношений.

Август — публикация младоросской партией брошюры, обвиняющей Солоневичей в провокаторстве по заданию НКВД.

Декабрь — прибытие Ивана Солоневича в Финляндию с целью постановки антисоветской пропаганды (в связи с советско-финляндской войной).

1940, март — возвращение в Берлин.

Лето — прекращение выпуска «Нашей газеты» и журнала «Родина» «по обстоятельствам военного времени».

Вторая половина года — усиление полицейского контроля нацистских властей в связи с утратой «политического доверия» к Ивану Солоневичу.

1941, октябрь — высылка в Темпельбург (Померания).

1945, январь — бегство семьи Солоневич из Померании в связи с наступлением советских войск.

Осень — прибытие в английскую зону оккупации.

1948 — подготовка к переезду в Аргентину.

29 июля — прибытие в Буэнос-Айрес.

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
Жертвы Ялты
Жертвы Ялты

Насильственная репатриация в СССР на протяжении 1943-47 годов — часть нашей истории, но не ее достояние. В Советском Союзе об этом не знают ничего, либо знают по слухам и урывками. Но эти урывки и слухи уже вошли в общественное сознание, и для того, чтобы их рассеять, чтобы хотя бы в первом приближении показать правду того, что произошло, необходима огромная работа, и работа действительно свободная. Свободная в архивных розысках, свободная в высказываниях мнений, а главное — духовно свободная от предрассудков…  Чем же ценен труд Н. Толстого, если и его еще недостаточно, чтобы заполнить этот пробел нашей истории? Прежде всего, полнотой описания, сведением воедино разрозненных фактов — где, когда, кого и как выдали. Примерно 34 используемых в книге документов публикуются впервые, и автор не ограничивается такими более или менее известными теперь событиями, как выдача казаков в Лиенце или армии Власова, хотя и здесь приводит много новых данных, но описывает операции по выдаче многих категорий перемещенных лиц хронологически и по странам. После такой книги невозможно больше отмахиваться от частных свидетельств, как «не имеющих объективного значения»Из этой книги, может быть, мы впервые по-настоящему узнали о масштабах народного сопротивления советскому режиму в годы Великой Отечественной войны, о причинах, заставивших более миллиона граждан СССР выбрать себе во временные союзники для свержения ненавистной коммунистической тирании гитлеровскую Германию. И только после появления в СССР первых копий книги на русском языке многие из потомков казаков впервые осознали, что не умерло казачество в 20–30-е годы, не все было истреблено или рассеяно по белу свету.

Николай Дмитриевич Толстой , Николай Дмитриевич Толстой-Милославский

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Публицистика / История / Образование и наука / Документальное