Солонго. Тайна пропавшей экспедиции

Артём краем глаза уловил какое-то движение на самой вершине останца. Обернулся и ничего не увидел. Подумал, что это был горный баран или даже обещанный Тюриным ирбис.

Следующую неделю экспедиция шла без приключений.

По правому берегу Ишхэн-Ехе-Нура спустились в долину реки Дэдэ-Ишхэ. Одолели два мелководных брода и оказались в долине реки Додот. В этих местах русло было извитое, сложное. Часто встречались старичные озёра, больше похожие на затопленные каменные обвалы — с торчащими зубцами скал, с виднеющейся на дне дресвой[13]. Некоторые озёра успело подмыть течением, и они превратились в каменистые шиверы[14], по которым шумно, бурля и горланя, перекатывалась вода. Пройдёт ещё несколько лет, и река вернёт сюда свою быстрину.

Ближе к озеру Узун-Балык-Холь троговая долина расширилась, горные кручи расступились, но идти стало сложнее. Всё чаще экспедиция застревала на бродах. Цепочка всадников растянулась почти на километр, Баиру приходилось крепче тянуть за собой вьючных лошадей.

— Узун-Балык-Холь… — протянул Артём. — Ну и название! Не лень было его придумывать…

Самая длительная задержка случилась из-за грозы. Хлынувшие ливни за несколько часов наполнили даже скромные речушки, и Фёдор Кузьмич предложил не рисковать, опасаясь на очередном броде потерять поклажу или лошадь. Сергей Николаевич не хотел задержек, но, сунувшись в ближайшую стремнину, согласился с егерем. Рисковать было бы глупо.

— В такую погоду дна не видать. В емурину[15] забредёшь — все ноги кобылке переломаешь. Оно тебе надо? — спрашивал Фёдор Кузьмич.

— Нет, Кузьмич, не надо, — нехотя отвечал Сергей Николаевич.

Два дня стояли лагерем, ждали, пока сойдёт половодье.

Баир, ходивший за дровами, принёс из леса чистый сломок оленьего рога. Подарил его сидевшему с мамой Артёму, сказал, что из рога можно выточить неплохой ножик. Артём чуть покривился, вспомнив о спрятанном в рюкзаке настоящем ноже.

— У нас в Шаснур как-то мужики притащили сцепленные рога, — спрятавшись от дождя под тентом, рассказывал погонщик. — Видать, из-за самки сцепились.

— Кто? Мужики? — спросил Тюрин и тут же рассмеялся своей шутке.

— Не, олени, — улыбнувшись, ответил Баир. — Вон, Чима тоже видела. — Погонщик с нежностью посмотрел на хлопотавшую у котелков жену. — Да… — На мгновение отвлёкся на какие-то неожиданные воспоминания, но тут же продолжил: — Так вот, сцепились, а разойтись не смогли. Застряли. Наверное, долго так топтались, фыркали.

— Олениха небось довольная была, — отозвалась Ринчима. — Вон как за неё танцуют. Прямо-таки насмерть.

— Ну да, — кивнул Баир. — Только потом устала и пошла себе гулять. А когда вернулась, увидела, что женихи лежат без сил на земле. Так и померли.

— Точно, что насмерть, — прошептала Марина Викторовна.

— Так бывает. У наших мужиков на всю ночь была забава. По очереди друг против друга вставали — по двое, трое. И пытались раздёрнуть рога.

— И как?

— Не смогли. Все руки ободрали, а толку не было. Такие дела. Потом к «уазикам» привязали и пустили по сторонам, да только переломали. Расцепить их было невозможно.

— Ерунда какая-то, — прошептал Артём. Поглядел на соседний тент, надеясь отыскать там Фёдора Кузьмича, но егеря поблизости не было. Пришлось терпеть рассказы Баира. Подаренный им рог Артём тайком выбросил. Идея сделать костяной нож показалась ему глупой.

К обеду следующего дня солнце просушило землю. Реки успокоились после паводкового буйства. Экспедиция продолжилась.

На серой прибрежной гальке встречались кусты жёлтых, будто нарисованных детьми крестовников: оранжевая махровая сердцевина — солнышком или даже кокосанкой — и дюжина лепестков плоскими лучами. Над крестовниками плавно вились пчёлы.

Долину реки Додот, зажатую между хребтами Большой Саян и Тайга-Ужазы, прошли довольно быстро, несмотря на десятки мелких ручьёв, преграждавших путь.

Близилось окончание маршрута на карте, но какого-то явного оживления среди членов экспедиции не было. Только Сергей Николаевич чаще заговаривал о том, что скоро они узнают тайну Корчагина. Артём, все эти дни ехавший рядом с Фёдором Кузьмичом, окончательно убедился, что егерю можно доверять, и подумывал шепнуть ему о спрятанных в рюкзаке приметах. Был уверен, что глупо отказываться от его помощи. Без егеря и его сыновей найти дедушкины следы будет трудно.

Солонго по-прежнему пропадала из экспедиции, но быстро возвращалась, о чём-то шепталась с Джамбулом. Преследователи никак не давали о себе знать. Артём уже не боялся их. Знал, что Нагибины защитят экспедицию в случае нападения, верил в меткость их выстрелов.

Ничего нового в дневнике Корчагина Сергей Николаевич не отыскал. О брошенном лагере Виктора Каюмовича вообще старались не вспоминать.

Первые дни после страшной находки Артём спал в обнимку с приметами Дёмина. Мама, ночевавшая с ним в одной палатке, вслед за Сергеем Николаевичем сказала сыну, что лучше держать их в рюкзаке:

— Так спокойнее.

Артём признал её правоту. Подумал, что кто-то может случайно к ним заглянуть, увидеть у него в руках папку и заинтересоваться ею. Переложил приметы в верхний клапан рюкзака.