Солотчинский призрак (СИ)

– Не столько ленивая, сколько высокомерная, что ли. Она ко всему относилась так, словно ей все должны. При этом домашние задания – это вроде как обидная повинность. Типа: а зачем мне делать упражнения, если и так все понимаю, знаю. Поэтому она могла получить «весьма удовлетворительно»2 за решение сложной задачки в классе, а на следующий день неуд за то, что не выполнила домашнею работу, хотя там были заданы намного более простые задачи.

– А с девочками из класса она дружила?

– Нет, не особо. Завистливая она. Завидовала всему, даже порой тому, чему завидовать не следует. Например, у нас одна девочка заболела и пропустила два месяца. Так ее одноклассницы собрали ей подарок, ну чтобы подержать ее. Она завидовала, мол, мало того, что два месяца не ходила на занятия, так еще и подарки ей. Оценкам тоже завидовала. Все время у нее было впечатление, что с других спрашивают меньше, а с нее больше, что вот ее все не любят. Хотя это, может, и имело место.

– Это как?

– Так вот. Вы понимаете, учитель – он тоже живой человек. Он не может механически оценивать ответ. Одно дело если отвечает ученица, которая добросовестно учится, ведет себя уважительно, во время урока не отвлекается. Другое дело, когда ведут себя так, словно тебе одолжение делают, словно ты в чем-то провинилась перед ними. Настя нередко отвечала именно таким тоном, хотя я не раз делала ей за это замечания. Поэтому, возможно, в некоторых случаях ее ответы оценивали, может быть, даже немного строже, чем следовало. Но если бы она вела себя более уважительно, то отношение к ней было более ровное.

– А Настя не делилась планами, что она хотела делать после гимназии?

– Делилась. С одной стороны, она говорила, что хочет учиться дальше. Вроде как даже звучало про Бестужевские курсы. Но, с другой стороны, у меня сложилось впечатление, что ее привлекала не наука как таковая.

– А что?

– Как что? Возможность уехать из нашего провинциального города, а может, даже за границу. Она как-то говорила, что вот, мол, хочет, как Софья Ковалевская, уехать за границу и там заниматься наукой. Но насколько я поняла, для нее было главное именно первое – уехать за границу, а не сделать великое открытие. Ей казалось, что там очень хорошо, ну за границей.

– А куда именно она хотела уехать?

– Мне кажется, что ей было абсолютно все равно. Она просто вбила в голову, что за границей жить лучше. По-моему, ей просто не хотелось повторить обычный жизненный путь многих женщин – выйти замуж, родить детей, вести дом и хозяйство. Она считала это очень скучным. Нужно время, чтобы понять, что именно это и бывает наиболее важным, – вздохнула классная дама. Было видно, что ее система ценностей несколько более традиционна, просто пока еще не встретился тот, кто мог бы все это ей дать (по традиции классными дамами и учительницами работали только до замужества).

– Ну, если ей не хотелось замуж, она бы могла пойти работать?

– Конечно, она могла поступить в гувернантки или поехать учительствовать в народную школу. Но не для нее это. По-моему, сама перспектива работать с детьми у нее вызывала отвращение. Мне кажется, что если она даже окажется на грани голодной смерти, то учительствовать не пойдет.

– После гимназии Вы ее не видели?

– Видела один раз. Мы встретились на улице. Вот здесь, у торговых рядов, на Краснорядской. Я спросила ее, как она живет. Она мне поведала, что пыталась поступить на Бестужевские курсы, но ее не взяли.

– Почему?

– Но Вы наверняка знаете, как там проходит набор. Там отбирают по аттестатам гимназий и мариинкам не спешат выделять места.

Это было сущей правдой. На высших Бестужевских курсах, как, впрочем, и на других, где женщинам давали высшее образование, вступительных испытаний не проводилось. Отбирали по аттестатам. В первую очередь принимали тех, кто представлял аттестат классической гимназии Министерства просвещения. Мариинские гимназии находились в ведении 6-отделения Его Императорского Величества канцелярии. Когда-то сеть мариинских гимназий была создана по инициативе матери императора Николая Первого Марии (отсюда и название). Так вот, учебная программа у них была не такая обширная, как в классических гимназиях, поэтому априори считалось, что выпускницы мариинок подготовлены хуже обычных гимназисток. Поэтому попасть на высшие курсы им было труднее. Так и Настя Петровская съездила и получила от ворот поворот.

– Она второй раз не пыталась подавать документы? – спросил Иван Васильевич.

– Не думаю. Она после этого так зло отозвалась не только о самих курсах, но и обо всех, кто там учится и преподает. Причем опять же у меня сложилось впечатление, что она сожалеет не об упущенной возможности заниматься науками, а о несостоявшейся мечте уехать из нашего города или из страны. Она так и сказала, что вот типа поступившие теперь будут блистать в столице.