Соловей

Ганс Христиан Андерсен СОЛОВЕЙ

Сказка

Ганс Христиан Андерсен (Hans Christian Andersen)

(1805–1875)

Соловей

В Китае, как ты знаешь, и сам император и все окружающие его — китайцы. Дело было давно, но потому-то и стоит о нем послушать, пока оно не забудется совсем.

В целом мире не нашлось бы дворца лучше императорского: он весь был из тончайшего драгоценного фарфора, но такого хрупкого, что страшно было до него и дотронуться. В саду росли чудеснейшие цветы; к самым лучшим из них были привязаны серебряные колокольчики; звон их должен был обращать на цветы внимание каждого прохожего. Вот как тонко все было придумано в императорском саду!

Он тянулся так далеко, так далеко, что и сам садовник не знал, где он кончается. Если ты шел дальше, ты попадал в прекрасный лес с высокими деревьями и глубокими озерами. Лес доходил до самого синего моря. Корабли проплывали под нависшими над водой ветвями.

В ветвях этих жил соловей, который пел так чудесно, что его заслушивался, забывая о своем неводе, даже бедный, удрученный заботами рыбак. «Господи, как хорошо!» вырывалось у рыбака, но потом бедняк опять принимался за свое дело и забывал соловья, на следующую же ночь снова заслушивался его и снова повторял: «Господи, как хорошо!»

Со всех концов света стекались в столицу императора путешественники. Все они дивились на дворец и на сад, но, услышав соловья, все говорили: «Вот это лучше всего!»

Возвращаясь домой, путешественники рассказывали обо всем виденном; учёные описывали столицу, дворец и сад императора, но не забывали упомянуть и о соловье и даже ставили его выше всего; а те, кто умел сочинять, слагали чудеснейшие стихи в честь соловья, жившего в лесу, у синего моря.

Книги расходились по всему свету, и некоторые из них дошли и до самого императора. Он восседал на своем золотом кресле, читал, читал и поминутно кивал годовою: ему очень приятно было читать похвалы своей столице, дворцу и саду. «Но соловей лучше всего!» стояло в книге.

— Что такое? — сказал император. — Соловей? А я ведь и не знаю его! Как? В моем государстве, и даже в моем собственном саду, живет такая птица, а я о ней и не слыхал! Пришлось узнать о ней из книги!

И он позвал к себе первого из своих приближенных, который был так важен, что если кто-нибудь из людей, ниже его стоящих, осмеливался заговорить с ним или спросить его о чем-нибудь, отвечал только: «Пф!», а это ведь ровно ничего не означает.

— Оказывается, у нас здесь есть замечательная птица, которая называется соловей. Ее считают первою достопримечательностью моего государства, — сказал император. — Почему же мне ни разу не доложили о ней?

— Я даже и не слыхал о ней! — отвечал первый приближенный. — Она никогда не была представлена ко двору!.

— Я желаю, чтобы она была здесь и пела передо мною сегодня же вечером! — сказал император. — Весь свет знает, что у меня есть, а сам я не знаю!

— И не слыхивал о такой птице! — повторил первый приближенный. — Но я буду искать и найду ее.

Легко сказать! А где ее найдешь?

Первый приближенный императора бегал вверх и вниз по лестницам, по залам и коридорам, но никто из встречных, к кому он ни обращался с расспросами, ничего не слыхал о соловье.

Первый приближенный вернулся к императору и доложил, что соловья, верно, выдумали книжные сочинители.

— Ваше величество не должны верить всему, что пишут в книгах: все это одни выдумки, так сказать, черная магия!

— Но ведь эта книга прислана мне самим могущественнейшим повелителем Японии, и в ней не может быть неправды! Я хочу слышать соловья! Он должен быть здесь сегодня же вечером! Я объявляю ему мое высочайшее благоволение! Если же его не будет здесь в назначенное время, я прикажу после ужина надавать всем придворным палочных ударов по животу!

— Тзинг-пе, — сказал первый приближенный и опять забегал вверх и вниз по лестницам, по коридорам и залам; с ним бегала и добрая половина придворных — никому не хотелось отведать палок.

У всех на языке был один вопрос: что это за соловей, которого знал весь свет, но ни одна душа при дворе?

Наконец на кухне нашли одну бедненькую девочку, которая сказала:

— Господи, как не знать соловья! Вот уж поет-то! Мне позволили относить по вечерам моей бедной больной матери остатки от обеда. Живет мать у самого моря. И вот, когда я иду назад и сажусь отдохнуть в лесу, я каждый раз слышу пение соловья. Глаза мои наполняются слезами, а на душе так радостно, словно мать целует меня!..

— Кухарочка! — сказал первый приближенный императора. — Я определю тебя на штатную должность при кухне и выхлопочу тебе позволение посмотреть, как кушает император, если ты сведешь нас к соловью. Он приглашен сегодня вечером ко двору.

И вот все отправились в лес, где обыкновенно пел соловей. Отправилась туда чуть не половина всех придворных. Шли, шли; вдруг замычала корова.

— О! — сказали молодые придворные. — Вот он! Какая, однако, сила! И это у такого маленького созданьица! Но мы положительно слышали его раньше!

— Это мычит корова, — сказала девочка. — Нам еще далеко до места.

В пруду заквакали лягушки.