Соловей (ЛП)

— Что случилось? — Одним прыжком он оказался внизу, и колени подогнулись, чтобы ускорить движение и опустить его на землю.

Из ее глаз потекли слезы.

— Я споткнулась на твоей дурацкой скользкой лестнице. Кто вообще делает лестницы из плитняка? Уверена, что все гораздо хуже, чем есть на самом деле. Боже, это чертовски больно!

Его горло сжалось, когда он отдернул ее пальцы. Кровь свободно вытекала из раны под коленом и стекала по ноге.

Белый цвет ее кожи покрывал всю ее ногу.

Яркие вспышки лезвий, крови и испуганных лиц заполнили его зрение, заслонив пейзаж. Он отшатнулся назад.

— Я… я… останусь здесь.

Знакомая теснота сковала его грудную клетку, угрожая задушить. К тому времени как он добрался до кухни, его дыхание сбилось до хрипоты.

— Пойдем со мной, Фернандо, — сказал Мика, вспомнив, как хрупко ощущались под его руками крошечные плечи мальчика. Испуганные карие глаза Фернандо умоляли его остаться, а остальные пленники потянули его к неохраняемому проему палатки. — Я могу забрать тебя отсюда. Ты можешь вырасти хорошим мальчиком, каким хочешь быть.

— Нет, он убьет меня и тебя. Пожалуйста!

— Мика, Мика, ты в порядке?

Теплые руки убрали его руки от головы. Каким-то образом он оказался на кафеле, прижавшись спиной к кухонным шкафам. Нечеловеческие звуки захрипели в его горле.

— Это я, Дарси. Здесь только ты и я, в твоем коттедже. Ты дома. В безопасности. Все, что ты видишь, уже прошло. Ну же, Мика, открой глаза и посмотри на меня.

Ее спокойный голос, как по волшебству, счищал все слои его кошмара. Никакой влажности, лишь сухой воздух Мускоки (Мускока — озеро, расположенное в 200 километрах от Торонто и 20 километрах от Джорджиан-Бей.). Никаких медных ароматов, наполнявших его нос. Никаких звуков, кроме ее голоса. Когда легкие перестали сжиматься, он поднял веки и увидел ее глаза так близко и это было все, что он мог видеть. Ясные, голубые, лишенные осуждения, жалости и всего остального, что обычно смотрело на него, когда он терял хватку.

Его спасательный круг, якорь в настоящем. Мика протянул руку, убирая челку с ее лица, и не сопротивлялся, когда она запустила пальцы в его волосы и прижалась лбом к его.

— Наконец-то, ты здесь, — прошептала она. Ее колени оказались между его ног. Они оставались в этой позе до тех пор, пока мысли Майка не успокоились, а вместе с ними и его тело. Ему хотелось обхватить ее руками, прижать к себе и погрузится в сон на целый месяц, касаться ее везде и слушать, как она вздыхает от удовольствия и комфорта.

— Лучше тебе не пялиться на мою рубашку, — сказала она негромко.

Он улыбнулся, теряясь в ее прикосновениях.

— Я вижу его там, этого твоего воина. — От ее теплого дыхания у него по ногам пробежали мурашки. — Он круче, когда не ведет себя как придурок, но я его не боюсь.

Не зная, что на это ответить, Мика рассеянно провел рукой по ее волосам, слегка массируя тонкую шею.

— М-м-м, так приятно. — Она прочистила горло и сползла с его коленей, прислонившись спиной к дверцам кухонного острова напротив него. Стиснув зубы, она осмотрела свою раненую ногу, которая теперь была в беспорядке после того, как она опустилась на нее. — Мне понадобится аптечка, если она, конечно, у тебя есть, и бумажные полотенца. Прости за беспорядок на твоем полу.

Когда спокойствие, вызванное ее словами, улетучилось, на него нахлынуло тошнотворное осознание. Он потерял голову перед репортером. Если бы он не дал Мэнни указания оставить ее багаж в машине по прибытии, чтобы он мог обыскать на предмет камер, когда вернется за ним, он мог бы опасаться, что она засняла весь этот жалкий эпизод.

Теперь, когда он подумал об этом, почему она должна была бежать от него, как большинство других? Мика был ее билетом в большой мир, причина, по которой она оказалась здесь несмотря на то, что сама настаивала на том, что хочет помочь и ему. Она говорила слишком спокойно и подготовлено. Как она опишет его в своей статье?

Ему нужно было знать, было ли все, что она ему говорила до сих пор, правдой. Если нет, то ей повезет, если Мика довезет ее до материка, прежде чем выбросит из лодки. Но пока ему нужно было уехать отсюда, подальше от нее. Она не должна была видеть его таким. Никто не должен был. Он должен был стать сильнее.

— Я открою, — сказал он с большей резкостью, чем хотел, и поднялся на ноги.

Головокружение и отголоски прошлого продолжали сеять хаос в его теле. Усилием воли он достал аптечку из-под раковины в ванной и вернулся к Дарси, положив белую коробку на плитку рядом с пальцами ее ног. Они сгибались и разгибались, пока она вытирала кровь салфеткой.

— Вот, позволь, — сказал он.

— Нет, ты не обязан…