Соловей мой, соловей (СИ)

Я сегодня не ужинаю с В. (наоборот, он думает, что я уж. с вами), я в это время помогаю совершить необыкн. открытие, прорыв в истории и египтологии. Я говорила по тел. с сэром Б. - благодаря его книгам и подсказкам я, кажется, додумалась, как можно открыть летум и войти в контакт с людьми, мертвыми уже много тыс. лет.

Только представь - это ведь совсем другая цив-я, др. мир. Все равно, что ступить на иную планету и познакомиться с её обитателями. А ведь археологи продолж. находить мум. тела разных эпох - возможно, многие из них тоже держат летум, и в него можно будет войти. Шагнуть в культуру инков и других великих цив-й Америки, узнать тайны др.Египта, м.б., даже Атлантиды.

Сэр Б. соглас. попроб. мою теорию и воспр. египетский похоронный ритуал, с канопами, "отверзением уст" итд. Я думаю, это откроет летум, воронка обретет силу и поднимется, в нее можно будет войти.

Знаю, что мы сто раз слышали об опасностях и ужасах в летуме, но оба наших отца там побывали и вернулись, никто не пропал, все живы. Я тоже хочу прикл., о которых можно потом рассказывать, преувелич. опасность и мой необыкн. героизм. Зачем же быть летум-ке, если тебе никогда не дают быть летум-ке, правда?

Не волн. за меня, я все хорошо продумала. И сэр Б. сказал, что если все получится, он снабдит меня всем необх. - флягами с водой, запасом еды и даже оружием на всяк.случай - трость, из которой выдвиг. клинок. Я им не умею, но буду все же так себя чувств. увереннее.

Убегаю, целую тебя, вернусь с победой, Aut cum scuto, aut in scuto, но я увер., что со щитом.

P.S. если В. позвонит, а меня еще не будет, пусть Ленмиха скажет, что я за столом ужасно занята, или что за пианино, в общ. пусть соврёт что-нибудь, ей не впервой.

P.P.S. надеюсь, тебе получше, ты моя бедная страдалица и соня.

Целую, до скор.встречи, В.

Маша почувствовала, как сердце каменеет, холодеет, становится таким тяжелым, что в груди не удержать, и оно валится, валится ниже, в живот, и всё остальное внутри за собой тянет. Её рука задрожала, она уронила Верино письмо, согнулась пополам, гадая, вырвет её сейчас от ужаса или не вырвет.

Ничего, подышала, отпустило.

Под конвертом был Верин блокнот - Маша раскрыла его на закладке.

Там была нарисована схема - лежащий человечек, ориентированный по сторонам света, с головой на восток и ногами на запад, от него расходились четыре луча, на концах которых стояли какие-то вазы.

"Имсет с печ. - юг, Хапи с легкими - север, Дуамутеф с желуд. - восток, Кебехсенуф с кишечн. - запад" - было написано под рисунком Вериной рукой. Ниже был еще один, где девочка с губами бантиком и длинными распущенными волосами входила в воронку, весело помахивая рукой. И еще один, где девочка держалась за руку человечка в египетском платье на вершине пирамиды, он благосклонно обводил рукой горизонт, а снизу на них смотрели два толстых верблюда.

Маша закрыла блокнот и пару секунд смотрела в никуда.

Потом вышла из комнаты и отдала письмо и кошку Дженет - она курила в гостиной, не зажигая света, и смотрела в окно на луну.

- Пусть Багира у вас побудет, а письмо срочно покажите Андрею. Я сейчас быстро переоденусь и приду.

Дженет посмотрела на неё внимательно, погладила вытянувшуюся на её груди, бьющую хвостом Багиру.

- Что-то еще случилось?

- Да, - сказала Маша. - Андрей вам объяснит. Прошу вас, поспешите.

Дженет ушла. Маша прошла в родительскую спальню, распахнула шифоньер, нашла внизу нужную коробку. У папы был охотничий костюм, который он носил еще юношей, до того, как женился на маме, получил хорошую должность, стал очень счастлив и спокоен и набрал почти пуд весу, не помещавшегося в коричневые суконные штаны, узкую рубаху и куртку из плотного твида с огромным количеством карманов.

Маша этот костюм уже надевала, и Ленмиха с мамой его по ней подгоняли - в последнем классе гимназии они ставили "Бедность не порок" Островского, и Маша была Любимом Торцовым, промотавшимся купеческим братом, дураком и задирой, а ведь так хотелось играть Любовь Гордеевну или на худой конец, романтичного любовника Митю. И сапоги ей тогда к роли тоже пошили - папа сказал, чтобы не экономили, а шили хорошие, чтобы можно было потом в лес в них ходить, стрелять.

Маша оделась, обулась, потопала по ковру - хорошо, удобно, крепко.

Прошла в папин кабинет, взяла большую кожаную сумку, вытряхнула из неё все бумаги и чертежи. Положила Верин блокнот, карандаши, папин новейший патентованный ручной фонарь "Охотник". Открыла сейф, сунула в сумку ящичек со своими револьверами. Патронов в сейфе не было, а ведь она видела большую коробку, из которой папа брал картонку поменьше, когда они ездили стрелять. Маша прошла по кабинету, открыла все створки, все ящики. Заодно нашла охотничий нож и флягу. Нижний ящик стола не открывался, ключ было искать некогда. Маша вздохнула, сунула в щель ящика нож, уперлась, потянула. Язычок на замке ящика был хлипкий, сломался легко. Маша нагребла патронов, не считая - одна коробка, вторая, третья, вот еще россыпью пару горстей, уже тяжело становится, но нужно еще...