Соловьев и Ларионов

В ректорате его встретила пожилая широкоплечая женщина, очевидно, бывшая спортсменка. Смерив Соловьева взглядом, она спросила о его росте.

– Метр семьдесят девять, – ответил Соловьев.

За время поисков Лизы он отвык удивляться.

– Рост нашей Елизаветы – два метра четыре сантиметра, – сказала женщина. Помолчав, она добавила: – Значит, вы не спортсмен?

По ее лицу Соловьев понял, что она не смеется.

– Я – историк. Два метра четыре сантиметра – это рост Петра Первого. У Елизаветы большое будущее.

– Хорошая девочка. Член сборной команды города по баскетболу.

Она поправила лампу на столе. Ее лицо было по-прежнему серьезно.

В самом конце октября пришло уведомление на заказное письмо из Москвы. Вернувшись из библиотеки, Соловьев обнаружил его в своем почтовом ящике. Для получения письма он приглашался с паспортом на почту. Закрывая ящик, Соловьев подумал, что такая торжественность сама по себе уже кое-что значит, что отправлять заказным письмом отрицательный ответ не было никакого смысла.

Он был у почты за десять минут до ее открытия. Сердце получателя билось как никогда прежде. Расписавшись за письмо, он разорвал конверт прямо у окошка и принялся читать. Подписано оно было проректором по общим вопросам (фамилия была женской) и сообщало, что в МГУ действительно учится Ларионова Елизавета Филипповна. Вслед за этим, однако, высказывалось предположение – здесь тон письма становился менее формальным, – что это не та Елизавета, которую искал петербургский историк. Елизавете московской было 39 лет, и получала она второе образование. В конце письма женщина-проректор желала Соловьеву успехов в поисках и выражала надежду, что свою Елизавету он непременно найдет. Судя по проставленной дате, это пожелание было высказано ровно месяц назад.

Соловьев вышел было на улицу, но затем вернулся и потребовал заведующего почтой. Когда тот появился, Соловьев молча показал ему на штемпель отправки. Из кармана рабочего халата заведующий достал очки и внимательно изучил штемпель.

– Месяц, – сказал заведующий. – Бывает и дольше. Бывает, вообще не доходит.

Соловьев смотрел поверх заведующего и чувствовал кипение своей ненависти. Ненависти и отчаяния. Стрелка настенных часов водила их по кругу.

– Письма Достоевского из Германии шли пять дней, – проинформировал собеседника Соловьев.

– Достоевский был гений, – возразил заведующий.

Спустя несколько дней Соловьев прибегнул еще к одной возможности. В московской и петербургской газетах объявлений он опубликовал краткое обращение к Лизе и просьбу позвонить (указывался телефон). В последовавшие за публикацией дни звонков было довольно много. Звонили четыре Лизы, из них две – Ларионовы. Звонила Таисия Ларионова, сказавшая, что готова при необходимости отзываться на Лизу. Звонила женщина, не назвавшая своего имени. Она предложила приобрести со скидкой порцию Гербалайфа. Примерно через неделю звонки прекратились.

Всю силу своего стремления к Лизе, всю обиду, накопившуюся за время бесплодных поисков, Соловьев направил на диссертационное исследование о генерале. Так много и страстно он еще никогда не работал. Он находил документ за документом, но это ни на шаг не приближало его к Лизе. Поймав себя на этой мысли, Соловьев понял, что на такое приближение он подсознательно надеялся. Почему?

В один из дней он столкнулся в институтском коридоре с Темрюковичем.

– Вы, кажется, занимаетесь генералом Ларионовым? – спросил Темрюкович.

– Занимаюсь, – подтвердил Соловьев.

Он сделал несколько шагов навстречу Темрюковичу.

– В свое время я читал один фольклорный текст, – сказал Темрюкович. – И мне пришла в голову странная мысль: а не связан ли он с генералом?

Темрюкович замолчал. Соловьев не мог ни подтвердить мысль академика, ни даже ее опровергнуть. Он мог лишь уважительно кивнуть. Темрюкович подошел к нему вплотную, и Соловьев ощутил его испорченный выдох.

– Как вы относитесь к странным мыслям? – спросил Темрюкович.

– Хорошо… – Соловьев слегка отодвинулся. – А вы не помните, где встречали этот текст?

– Где встречал? – неожиданно захохотал Темрюкович. – Не помню ли я? Ну конечно, помню: Полный свод русского фольклора. Записи 1982 года. Второй полутом. Страница, предположительно, девяносто пятая и далее.

Лицо Темрюковича стало грустным. Он медленно повернулся и пошел по коридору.

«Может быть, мое указание этому юноше поможет», – услышал Соловьев.

Вопреки предположению академика, в полезности полученных сведений юноша сомневался. Но, оказавшись в Публичной библиотеке, вспомнил о них и решил посмотреть Полный свод русского фольклора. Каково же было его удивление, когда во втором полутоме записей 1982 года он и в самом деле обнаружил упоминавшийся Темрюковичем текст. Начинался он, в полном соответствии со ссылкой, на странице 95-й, а оканчивался на 104-й. Записан он был участниками фольклорной экспедиции со слов Тимофея Жженки, восьмидесяти девяти лет, жителя деревни Березовая Гать Новгород-Северского района Черниговской области.