Соловьи не поют зимой (СИ)

— Ты не вернул жемчужину, как было нужно, ты упустил её дважды и позволил Имуги завладеть ей, спелся с врагами и привёл одного из них в наш дом, да ещё и подарил им свою жемчужину… — Он шумно выдохнул, обошёл стол и повернулся к ним спиной, заложив руки за спину. — Инчэн, никогда бы не подумал, что ты так поступишь с нами, что после того, как проявились драконьи письмена, ты будешь столь неосмотрительным и…

— Дядя! — воскликнул Инчэн. — Драконьи письмена имеют иное значение, я видел воспоминание на острове Пэнлай…

— Молчать! — Тай Лун долбанул кулаком по столу и резко обернулся, его зрачки вспыхнули золотым светом. — Как ты смеешь сомневаться в словах наших предков?! Как смеешь говорить мне это в лицо! Небожители коварны и тщеславны. В их владениях ты мог увидеть что угодно…

— Это показала жемчужина…

— Они могут и это. А ты поверил! Глупец!

Дядя взмахнул рукой и громко произнёс в сторону двери:

— Яо! — а потом снова посмотрел на племянника. — Ты, — он указал на него пальцем, — сейчас идёшь к себе и не покидаешь дом, пока я не решу, что делать с имуги. А она…

Инчэн сделал ещё шаг в сторону, заслоняя Надю собой.

— Она ничего не сделала. Ты можешь сколько угодно враждовать с её кланом, но она ничего тебе не сделала, драконам тоже. Великий Байцзун тоже любил Соловушку, он был женат, и у него были дети!

Взгляд дяди на мгновение переменился, но он быстро взял себя в руки.

— Ложь! Ты был вдали от дома всего ничего, а уже проникся чужими словами. Как легко тебя уговорить без жемчужины.

— Дядя!

— Молчать! Пока я не посчитал тебя предателем и не отправил в уединение. — Глава Лун, тяжело дыша, схватился за сердце и сел на стул, стоявший перед столом, напротив его рабочего кресла. — Не трону я её, успокойся. Просто, когда пойму, что с жемчужиной, отправлю домой.

Инчэна пробил холодный пот. Он не мог так это оставить, нужно всё Наде объяснить, но как… как теперь посмотреть ей в глаза? Он должен был рассказать раньше, вчера, в персиковой роще, когда они были так счастливы. Но время ушло, и нужно сделать всё, чтобы не упустить его ещё больше.

Инчэн хотел сказать что-то ещё, но в кабинет вошёл Яо.

— Господин Лун, молодой господин Лун, — обратился он к обоим поочерёдно и склонил голову в вежливом поклоне.

Дядя небрежно махнул рукой в просьбе отойти, и Инчэн, приняв это на свой счёт, подчинился. Просьба действительно была обращена к нему. Тай Лун взглянул на Надю, и лицо его неуловимо переменилось, стало почти добродушно-вежливым.

— Чувствую полукровку с силой чистокровного. Значит, всё, что я сказал, ты поняла… Хорошо.

Он не спрашивал. Дядя не привык спрашивать, если ему казалось, что начатый разговор будет долгим. Поэтому он изогнул губы в мягкой улыбке и перевёл взгляд на Яо.

— Проводи госпожу в покои почившей супруги, обеспечь всем необходимым и глаз с неё не своди.

Яо взял Надю под руку, и Инчэн подумал, что неплохо бы ему эту руку оторвать, но не успел ничего сделать.

— А ты останься, — сказал ему дядя, — ещё на пару слов.

Закрывшаяся за Надей и Яо дверь глухой болью отдалась в сердце. Простит ли она его после этого? Поймёт ли?

— Влюбился? — прервал его мысли дядя, который незаметно для Инчэна снова поднялся на ноги и подошёл к нему. — Эх, Инчэн, я думал ты сознательный взрослый парень. Как ты мог повестись на красоту, как ты мог?

— Если ты планируешь говорить об этом, дядя, мне лучше уйти. В моих оправданиях нет смысла, ты им не поверишь.

— Не поверю. Иди к себе и возвращайся, когда придумаешь что-нибудь более убедительное. А лучше займись разработкой плана по возвращению жемчужины. Глава Имуги древний, как сама жизнь, он был знаком с Великим Предком… если жемчужина примет его, если она примет, Инчэн…

— И что? Пусть примет! Девять небес не падут от того, что один-единственный имуги вознесётся!

— Ты сошёл с ума?! — рассвирепел Тай Лун. Теперь вместе с золотой вспышкой в глазах из его носа пошёл дым. — Этого нельзя допускать!

— Только об этом и думаешь! — тоже разозлился Инчэн и, не спрашивая разрешения, вышел и хлопнул дверью так, что с потолка посыпалась краска.

* * *

Это было новое потрясение, и оно оказалось болезненным до слёз. Даже при желании Надя не смогла бы вмешаться в спор двух драконов — у неё сдавило горло. Когда она с волнением и лёгкой тревогой ожидала встречи с дядей Инчэна, то и представить себе не могла, что услышит такое… Слова старого дракона звучали в ушах: «Ты вообще помнишь, ради чего отправился в это путешествие?.. Ты не вернул жемчужину, как было нужно…»

Инчэн говорил, что пришел помочь защитить жемчужину от Имуги, а оказывается, должен был забрать себе реликвию, дарованную предком её родному городу? Сделать именно то, что она, Надя, как хранитель, всеми силами обязана была предотвратить? Соловьи — враги… и она тоже. И что ещё за «драконьи письмена»?

Секретарь Инчэна вёл ее куда-то, удерживая под руку, и девушка отстранилась с несвойственным ей раздражением, но всё же вынуждена была идти рядом. Она думала, что прибудет сюда как невеста, но оказалась пленницей…