Солтинера. Часть вторая (СИ)

На протяжении всего дня Роза вновь и вновь возвращалась к этим мыслям, и каждый раз все заканчивалось тем, что она старательно отгоняла от себя тоску и уныние, связанные с отсутствием Леона. Несмотря на полную уверенность в том, что продолжить поиски вместе с Николасом и Анной она пока не хочет, она слишком скоро поняла, что зря обрадовалась вынужденной необходимости отложить их. Песчаная буря положила конец всем планам, связанным с прогулками по Сулпуру, а находиться весь день в доме оказалось куда менее приятно, чем можно было ожидать. Весь дом, казалось, был переполнен воспоминаниями. Они прятались за каждой дверью и просыпались от любых звуков, они лишали спокойствия и нагоняли тоску. Они воскрешали целые картинки из прошлого, и чем больше их возникало, тем сложнее было бороться с искушением сбежать куда-нибудь на крышу, только бы ни о чем не думать.

В конце концов, Роза, потерпев полную неудачу в своих попытках не скучать и вообще поменьше думать о Леоне, заснула в его комнате, свернувшись в клубок в его кресле и обложившись подушками.

На следующий день буря не только не стихла, но стала еще сильнее. Вынужденные проводить бок о бок двадцать четыре часа в сутки члены обоих семейств прилагали все силы к тому, чтобы не держаться обособленно. Анна, у которой временно забрали возможность с головой нырнуть в поиски таинственного русского незнакомца, радостно погрузилась в выяснения межсемейных отношений. Роза не раз заставала ее сидящей рядом с Ранди и Джоном где-нибудь в гостиной, где близнецы частенько делали домашнее задание. А однажды она и вовсе застала всех троих на диване, где они с упоением читали книгу. Точнее, читала одна Анна, а Ранди с Джоном сидели по обе стороны от нее и слушали, распахнув глаза и раскрыв рты.

Что до сложных отношений бабушки и внучки, то с Олив Анна также старалась общаться по возможности часто. И хотя Роза, настроенная скептически, приободряла ее чаще всего лишь из вежливости, Анна, судя по ее рвению, была настроена самым решительным образом подружиться со своей внучкой. Она окружала недоуменную и испуганную Олив счастьем, шутила и спрашивала у нее советы, так, что той не оставалось ничего другого, кроме как проникаться к ней симпатией, хоть и тайной. А в том, что лед между родственницами тает, Роза убедилась, когда застала обеих за обсуждением внешности близнецов - темы, которой и сама Роза никогда не касалась. Анна отстаивала права Ранди, пожелавшего отращивать волосы, а Олив ссылалась за незыблемые правила семейства Филлипс, гласившие, что "мальчикам - мужские стрижки, и никак иначе". В конце концов все кончилось тем, что Олив принялась с жаром доказывать, что ее дети имеют право на индивидуальность, на что Анна с не меньшим пылом возражала, уверяя, что в таком случае ей придется пересмотреть гардероб обоих мальчиков, так как уже другое негласное правило утверждало: близнецы должны одеваться и выглядеть одинаково. Тут Роза вышла из комнаты, ухмыляясь про себя, и окончания дискуссии не услышала.

Впрочем, несмотря на показную занятость родственницы и ее хорошее настроение, Роза видела - Анне не терпится посовещаться с Николасом и возобновить поиски. То и дело она заставала ее у окна, гневно взирающий на летящие над землей облака пыли, и постукивающей ногой по полу. Ей и самой не терпелось выйти, чтобы отвлечься наконец от пасмурных мыслей и принудительно забить себе голову чем-нибудь посторонним, не имеющим к Леону отношения. Это было тем более важно, что она понимала - еще немного, и от ее мнимой беззаботности ничего не останется. За эти последние несколько дней она не раз ловила себя на желании "позаимствовать" что-то из висевших в его шкафу вещей, и чем больше времени проходило, тем заманчивее становилась перспектива ходить по дому в чем-то, ему принадлежащим. Один раз она все-таки и не удержалась, и, пробравшись к его шкафу, долго стояла, утонув в одном из его свитеров и обнимая себя руками. Она бы так и простояла в его комнате до ночи, если бы не появилась Анна и не оттащила ее от шкафа. Впрочем, снять вожделенный свитер она так и не потребовала, так что особенно противиться Роза не стала.

О том, что буря наконец закончилась, Роза узнала хоть и не самым приятным для себя образом, но довольно скоро - проснувшись однажды утром от голоса Николаса Марино:

- ...что она еще спит. Может, лучше подождать, пока она проснется?

Мысленно взвизгнув, Роза осторожно открыла один глаз и к своему ужасу обнаружила стоящего рядом с ее кроватью учителя, который мирно беседовал с ее прабабушкой. Оба были уже полностью одеты, на лице Анны сияла самая что ни на есть счастливая улыбка, а за окном... сияло солнце.

- Солнце! - завопила Роза, откидывая одеяло и едва не падая со второго яруса кровати. - Солнце! Не может быть!

- Проснулась, - спокойно описал увиденное Николас, обернувшись на вопль.