Somebody to love (СИ)

– Я жду тебя тут уже давно. Нельзя так бездарно тратить время своего командира, – она хотела было сделать пару шагов, но вдруг задумалась над целесообразностью сего действия, складочка между бровями выдавала столь важный мыслительный процесс. Павусу хотелось беззлобно расхохотаться: ему всегда казалось, что нельзя быть одновременно настолько пьяной и настолько милой.

– И чего же вы хотели, миледи Тревелиан? – он подошёл к ней вплотную, до него доносился аромат её жасминовых духов, перемешавшийся с запахом вина.

– Ты знаешь, – с вызовом сказала она, вскинув голову и заглядывая ему в глаза. Она всё же попыталась сделать шаг, но споткнулась и чуть не полетела вниз. Дориан подхватил её за локоть и помог устоять на ногах.

– Да неужто? Должен заметить, что твой вид может слегка опорочить светлый лик главы Инквизиции, – одной рукой придерживая Лив, другой он достал ключи от комнаты. Он толкнул дверь и помог зайти Оливии, затем лягнул дверь, закрывшуюся с мягким хлопком. Спальня была наполнена полумраком, свет источал лишь трещавший в камине огонь.

– Где ты умудрилась так напиться?

– Я же тебя не критикую, когда ты почти каждый вечер надираешься в таверне, – фыркнула Оливия. Она вновь не устояла на ногах, и на этот раз Дориан усадил её в кресло, а сам сел напротив на маленький диван.

– Ну что, теперь ты понимаешь, почему я это делаю? Мир так гораздо веселее, чище и светлее.

– Нет, сейчас он тёмен и мрачен, потому что мы в твоей спальне, где не горит ни одна свеча, – глубокомысленно ответила Лив. Она пододвинула кресло вплотную к дивану, ножки заскрипели о пол, и женщина чуть не завалилась набок как черепаха.

– Сейчас я тоже, кстати, немного пьян, но не так, как ты. Никогда бы не подумал, что мальчишники могут оказаться куда приличнее девичников. Будь я мужчиной, предпочитающим женщин, то знал бы куда бежать, когда приспичит.

Об пол грохнули сапоги миледи Инквизитора, которые она стянула.

– Предпочитающим женщин, да? А ты так уверен, что не предпочитаешь? Точно-точно?

Оливия вытянула ногу и легонько коснулась пальцами ног его паха, заставив Дориана инстинктивно дёрнуть бёдрами.

– Ты слишком пьяна, Оливия. – Он схватил её за щиколотку. Сознание, пусть и расслабленное алкоголем, требовало одного, но тело совершенно другого, его словно раздирало надвое, это пугало. Тревелиан высвободила ногу из его ладоней, чтобы встать с кресла, расставив руки, как канатоходец. С точно такой же осторожностью, словно боясь сорваться в пропасть, женщина сделала пару шагов и плюхнулась рядом с Павусом.

– Любопытство – вот твоя черта. Неужели тебе ну совсем не интересно, нисколечко?

– Интересно, как далеко может зайти пьяная дама в своих домогательствах? О, сгораю от нетерпения узнать.

Оливия обиженно надула губы, как пятилетняя девочка, у которой пытаются отобрать сладость. Она провела рукой по плечу альтуса, скользнула выше, кончиками пальцев прошлась по шее, вызвав мурашки.

– Лучше не надо. – Он взял её ладонь в свою, и сам того не желая, мягко, нежно сжал пальцы.

– Я пьяна, да. Ты тоже сказал, что пьян. – Она многозначительно на него посмотрела, наклонилась, вплотную приблизившись. Лив потянулась к его губам, но в последнее мгновение замерла.

– Если это окончательно испортит всё между нами, нашу дружбу, я уйду. Я сейчас не контролирую себя, ты знаешь. Просто выстави меня за дверь. – Её голос дрогнул. Если бы не эти слова, он бы действительно выставил её за дверь. Всё-таки выставил. Словно почувствовав, как тает его сопротивление, Лив поцеловала его с той решимостью, с которой человек, должно быть, прыгает с обрыва. Поцеловала жадно, вызывая дрожь по всему телу, и это ни в какое сравнение не шло ни с их внезапными лобзаниями в Халамширале, ни под веткой слёз Митал в Первый День года.

Та часть сознания, что хотела бы выставить гостью за дверь, издала последний писк и позорно капитулировала. В конце концов, своё желание, тлевшее пока всего лишь тихим огнём, вместе с ней не прогонит. Лучше решить всё сейчас, пока они оба пьяны и могут наутро сделать вид, что ничего не было.

Тревелиан добивалась того, от чего он бежал долгие годы, она лепила из него то, чем он не являлся – как он всегда думал. Если какой-то краешек его души желал всё прекратить, другая часть его отвечала на её ласки, стремилась нежно провести ладонями по её талии, рёбрам, легко сжать грудь. Ощущения новые, совсем не так, как с другими женщинами, когда ещё юношей им скорее двигало любопытство – и ничего более. Была ли в этом виновата та крепкая связь между ними, которая крепко опутывала все эти месяцы, или же то было какое-то колдовство, Дориан не знал.

Может ли он позволить ей зайти так далеко, как не позволял раньше? А хочет ли?